Кто хочет служить пролетариату, тот должен объединять рабочих всех наций, борясь неуклонно с буржуазным национализмом и “своим” и чужим. Кто защищает лозунг национальной культуры, – тому место среди националистических мещан, а не среди марксистов»^[687].

Ленин выступал против создания отдельных школ по национальному признаку, которые усиливают разобщение населения и закрепляют у людей расовые и национальные предубеждения. Он разоблачал реакционную природу этого и других требований, вытекающих из «политики культурной автономии», которую пропагандировала австрийская социал-демократия.

«“Культурно-национальная автономия”, – подчёркивал Ленин, – означает именно самый утончённый и потому самый вредный национализм, означает развращение рабочих лозунгом национальной культуры, пропаганду глубоко вредного и даже антидемократического разделения школьного дела по национальностям. Одним словом, интернационализму пролетариата эта программа противоречит безусловно, отвечая лишь идеалам националистических мещан»^[688].

Взамен требования «культурно-национальной автономии» Ленин говорил о праве наций на самоопределение. Это демократическое требование исходит из предположения, что ни одна нация не может оставаться внутри другой нации вопреки своей воли. Право каждого народа определять свою собственную жизнь без принуждения со стороны более могущественных людей есть базовое право, которое необходимо защищать. Но это отнюдь не означает, что марксисты призывают к сепаратизму. В действительности Ленин всегда считал, что, «конечно, для марксиста, при прочих равных условиях, всегда предпочтительнее крупные государства, чем мелкие»^[689]. Национальное государство, как и частная собственность на средства производства, является устаревшим и реакционным институтом, препятствующим свободному развитию производительных сил. Господство мирового рынка, давно предсказанное Марксом и Энгельсом, есть свершившийся факт. Ни одна страна, какой бы большой и сильной она ни была, не может избежать непреодолимой тяги мирового рынка. Вот почему независимость тех стран, которые после 1945 года сбросили с себя колониальное иго, не более чем фикция. Эти страны оказались в условиях ещё большей эксплуатации, чем раньше, только эксплуатация осуществляется здесь не прямо, а косвенно – через механизм мировой торговли.

«Пролетариат же, – писал Ленин в октябре-декабре 1913 года, – не только не берётся отстоять национальное развитие каждой нации, а, напротив, предостерегает массы от таких иллюзий, отстаивает самую полную свободу капиталистического оборота, приветствует всякую ассимиляцию наций за исключением насильственной или опирающейся на привилегии»^[690].

Марксисты не призывают к установлению новых границ. Напротив, они поддерживают идею устранения каких бы то ни было барьеров, идею создания соединённых социалистических штатов мира. Это утверждение не исчерпывает всей глубины вопроса. Да, марксисты выступают за крупные государственные образования при прочих равных условиях. Но суть в том, что эти прочие условия далеко не равны. Маркс сказал однажды, что нации нет большего бедствия, чем быть угнетаемой другой нацией. Везде, где это происходит, обязанность марксиста – защищать угнетаемое меньшинство. Марксисты всегда будут бороться против всех форм дискриминации, притеснения и попрания национальных прав. Но только этого недостаточно. У рабочего класса должна быть своя собственная позиция по национальному вопросу, как, собственно, и по любому другому вопросу. И точно так же, как по любому другому вопросу, она должна служить общему делу борьбы за социалистическое преобразование общества. Не может быть и речи о том, чтобы выйти из борьбы за социализм, борьбы между наёмным трудом и капиталом в интересах некоего «национального единства». В сражении с национальным угнетением революционная классовая борьба должна выйти на первый план.

Ленин тысячу раз объяснял, что российские марксисты как представители в основном угнетающей нации (великороссы) должны бороться с деспотической политикой и поведением своей собственной буржуазии и в то же время защищать права угнетаемых великороссами наций. Это необходимо для того, чтобы показать рабочим и крестьянам национальных меньшинств, что русские рабочие, последовательно отстаивающие права других этносов, отнюдь не заинтересованы в их угнетении. Чтобы окончательно подтвердить это, Ленин настаивал на том, чтобы Российская социал-демократическая рабочая партия вывела на своих знамёнах лозунг права наций на самоопределение. «Мы не заинтересованы в том, чтобы держать вас в кандалах, – мог сказать бы Ленин. – Давайте объединимся, чтобы свергнуть эксплуататоров, и тогда мы дадим вам свободу самостоятельно решать, какими будут ваши отношения с нами. Мы надеемся показать, что, когда к вам будут относиться с полным равноправием, вы решите остаться с нами. Но если вы решите иначе, то это ваш выбор, и мы будем защищать ваше право, даже если это означает создание вашего собственного государства».

Ленин никогда не делал никаких уступок национализму, в том числе национализму угнетённых народов. Вся его аргументация по национальному вопросу покоилась на горячей вере в интернационализм и революционную миссию пролетариата.

Главной целью лозунга права наций на самоопределение была гарантия единства рабочего класса. Была и обратная сторона медали. Марксистам угнетённых национальностей следует сосредоточиться на борьбе с собственной буржуазией, то есть на борьбе с буржуазным и мелкобуржуазным националистическим ядом этих же угнетённых национальностей. Кроме того, эти марксисты должны всячески оберегать сознание рабочего класса от поражения его бациллой национализма. Ленин всегда неумолимо выступал против создания отдельных организаций для рабочих угнетённых национальностей. Русские марксисты выступали за единство рабочего класса и его организаций, в том числе профсоюзов.

«Национальной грызне различных буржуазных партий, – пишет Ленин, – из-за вопросов о языке и т. д. рабочая демократия противопоставляет требование безусловного единства и полного слияния рабочих всех национальностей во всех рабочих организациях, профессиональных, кооперативных, потребительных, просветительных и всяких иных, в противовес всяческому буржуазному национализму. Только такое единство и слияние может отстоять демократию, отстоять интересы рабочих против капитала, – который уже стал и всё более становится интернациональным, – отстоять интересы развития человечества к новому укладу жизни, чуждому всяких привилегий и всякой эксплуатации»^[692].

Таким образом, самоопределение является только частью программы, направленной на обеспечение единства рабочих как угнетённых, так и угнетаемых народов. И это вовсе не означает поддержку национализма и сепаратизма. Ленин подчёркивал, что «признание этого права [на самоопределение] нисколько не исключает ни пропаганды и агитации против отделения, ни разоблачения буржуазного национализма»^[693].

Национальный вопрос всегда был непредсказуемым минным полем, потому что требование национального освобождения и самоопределения далеко не такое простое, каким кажется на первый взгляд. За тем, что на поверхности выглядит как прогрессивное требование, могут скрываться самые реакционные силы и интересы. Вот почему Ленин настаивал на том, что требование самоопределения само по себе не обладает абсолютной справедливостью. Оно имеет значение только в том случае, когда оно подчинено интересам пролетариата и мировой революции. Марксисты вовсе не обязаны поддерживать его в каждом случае, как это часто представляется. Маркс давно указал на ту реакционную роль, которую играют малые нации, которые часто становятся кошмаром для империалистических «больших братьев». Особенно резко Маркс высказывался о панславизме – о доктрине, в которой русский царизм, претендуя на роль освободителя всех славян, стремился тем самым закрепиться на Балканах. Позиция Ленина по национальному вопросу, как и аналогичная позиция Маркса, отличалась тесной связью её с вопросом о классовой борьбе. Он постоянно предупреждал об опасности опьянения национализмом и с иронией писал о лозунгах «свободы», прикрываясь которыми, буржуазия стремилась затушевать свои реакционные интриги и обмануть людей.

В своих работах по национальному вопросу, написанных до 1914 года, Ленин часто использует пример отделения Норвегии от Швеции в 1905 году. Это был очень простой пример, и, вероятно, именно поэтому Ленин выбрал его. К сожалению, национальный вопрос не всегда решается так просто. Будут ли марксисты защищать право нации на самоопределение, всегда зависит от обстоятельств каждого конкретного случая.

«Безусловным требованием марксистской теории при разборе какого бы то ни было социального вопроса, – пишет Ленин, – является постановка его в определённые исторические рамки, а затем, если речь идёт об одной стране (например, о национальной программе для данной страны), учёт конкретных особенностей, отличающих эту страну от других в пределах одной и той же исторической эпохи. <…> Не может быть и речи о приступе к национальной программе марксистов данной страны без учёта всех этих общеисторических и конкретно-государственных условий»^[694].

Казалось бы, всё предельно ясно. Но, к сожалению, полузнание хуже незнания. Заглянув в сочинения Ленина и увидев там фразу «право на самоопределение», некоторые люди, которые, очевидно, считают себя последователями Владимира Ильича, приходят к заключению, что при любой политической погоде необходимо поддерживать все требования независимости. То, что Ленин подробно объяснял и оговаривал, превращается в своего рода нервный тик, заставляя тех, кто страдает им, становиться по стойке «смирно» всякий раз, когда та или иная националистическая группа подаёт первый сигнал трубы. Поэтому невольно задаёшься вопросом, для кого вообще Ленин писал свои сочинения, если даже те, кто говорит и действует от его имени, явно не поняли ни одной его строки?!

В свете новейшей истории Балкан, после распада Югославии, весьма поучительно вспомнить позицию, которую Ленин занял в отношении балканского вопроса. Встал ли он немедленно на сторону одной из воюющих сторон? Отнюдь нет. Он осуждал Балканские войны как реакционные со всех сторон. Рабочий класс ни при каких обстоятельствах не должен поддерживать ни одну из сторон конфликта, хотя каждая из них – разумеется! – громогласно заявляла, что они стали жертвами агрессии и что их «право на самоопределение» было грубо нарушено.

«Никогда и нигде, – писал Ленин по поводу Балканского конфликта, – “свобода” не достигалась угнетёнными народами посредством войны одного народа против другого. <…> Действительная свобода славянского крестьянина на Балканах, как и крестьянина турецкого, может быть обеспечена только полной свободой внутри каждой страны…»^[695]

Именно это – настоящий Ленин. Именно это – голос его бескомпромиссного революционного пролетарского интернационализма. И как это контрастирует с позорной шовинистической демагогией вождей бывших коммунистических партий, таких как Г. А. Зюганов, которые, сбросив Ленина с парохода современности, повторяют давно отживший своё вздор славянофилов, так сильно презираемый Марксом и Лениным.

В период, последовавший за первой русской революцией, над Европой стали сгущаться грозовые тучи. Старый Свет готовился получить суровый урок о важности национального вопроса. В то время как в России всё шло к окончательному расколу между революционными марксистами и реформистами, на международной арене высвобождались совсем другие силы. Противоречия между соперничающими группами империалистических держав – Германией, Австро-Венгрией, Великобританией, Францией и Россией – пробуждали призрак войны, куда более грандиозной и ужасающей, чем все военные конфликты прошлого. На Копенгагенском конгрессе Второго интернационала, прошедшем с 15 по 25 августа 1910 года, Российскую социал-демократическую партию представляли Ленин и Плеханов. Центральное место в дебатах на этом международном конгрессе занял вопрос о войне и борьбе с милитаризмом. Уже на Штутгартском конгрессе (август 1907 года) Ленин внёс ряд поправок в резолюцию о войне, а именно: в случае войны использовать экономический и политический кризис для свержения капитализма.