Чем же Ленин ответил Плеханову? Владимир Ильич согласился с тем, что революция носит буржуазно-демократический характер и что нельзя построить социализм в отдельно взятой стране. Все русские марксисты, меньшевики, Ленин и Троцкий поддерживали это положение. Азбучной истиной считалось, что в России нет условий для строительства социализма, хотя таковые уже назрели на Западе. Отвечая на мрачные предостережения Плеханова по поводу опасности реставрации, Ленин заключил:
«Если говорить о настоящей, вполне действительной экономической гарантии от реставрации, т. е. такой гарантии, которая бы создавала экономические условия, исключающие реставрацию, то тогда придётся сказать: единственная гарантия от реставрации – социалистический переворот на Западе; никакой другой гарантии, в настоящем и полном смысле этого слова, быть не может. Вне этого условия, при всяком другом решении вопроса (муниципализация, раздел и т. п.) реставрация не только возможна, но прямо неизбежна»[431].
Таким образом, Ленин изначально рассматривал русскую революцию как прелюдию к социалистической революции на Западе. Судьбу русской революции он неразрывно связывал с судьбой всемирной социалистической революции, без которой она неизбежно уступила бы внутренней реакции:
«Я формулировал бы это положение в таких словах: русская революция может своими собственными силами победить, но она ни в коем случае не может своими собственными руками удержать и закрепить своих завоеваний. Она не может достигнуть этого, если на Западе не будет социалистического переворота; без этого условия реставрация неизбежна и при муниципализации, и при национализации, и при разделе, ибо мелкий хозяйчик, при всех и всяческих формах владения и собственности, будет опорой реставрации. После полной победы демократической революции мелкий хозяйчик неизбежно повернёт против пролетариата и тем скорее, чем скорее будут сброшены все общие враги пролетариата и хозяйчика, как-то: капиталисты, помещики, финансовая буржуазия и т. п. У нашей демократической республики нет никакого резерва, кроме социалистического пролетариата на Западе…»[432]
В докладе, написанном по итогам съезда, Ленин постулирует:
«Наше правое крыло не верит в полную победу настоящей, т. е. буржуазно-демократической, революции в России, боится этой победы, не выставляет перед народом решительно и определённо лозунга этой победы. Оно всегда сбивается на ту в корне ошибочную и опошляющую марксизм мысль, будто буржуазную революцию может “делать” самостоятельно только буржуазия или что буржуазную революцию надлежит вести только буржуазии. Роль пролетариата как передового борца за полную и решительную победу буржуазной революции не ясна правому крылу с.-д.»[433].
С кристальной ясностью здесь видны различия между большевиками и меньшевиками. Между тем разногласия и сомнения царили и среди самих большевиков. Суворов, Базаров, а также Сталин выступали не за национализацию земли, а за раздел конфискованных земель в личную собственность крестьянства. Это требование несло на себе печать мелкобуржуазной тенденции, бесконечно далёкой от точки зрения Ленина.
«…Так как мы заключаем временный революционный союз с борющимся крестьянством, – говорил Сталин, – так как мы не можем, стало быть, не считаться с требованиями этого крестьянства, – то мы должны поддерживать эти требования, если они в общем и целом не противоречат тенденции экономического развития и ходу революции. Крестьяне требуют раздела; раздел не противоречит вышесказанным явлениям, – значит, мы должны поддерживать полную конфискацию и раздел. С этой точки зрения и национализация, и муниципализация одинаково неприемлемы»[434].
Чтобы победить идею муниципализации, Ленин был вынужден снять своё предложение и проголосовать за раздел. При определённых условиях раздел помещичьих земель, несомненно, был бы шагом вперёд, но требование национализации, озвученное Лениным, единственное из всех требований являлось последовательно революционным. В конечном итоге резолюция по этому вопросу носила компромиссный характер и не устроила ни одну из сторон.
Другие дискуссии только подчеркнули резкий уклон меньшевиков вправо. Так, например, они выступили против лозунга о вооружении масс, и съезд утвердил именно эту, меньшевистскую резолюцию. В обсуждении и решении других вопросов, таких как аграрный вопрос и вопрос об отношении к кадетам, меньшевики явно демонстрировали отказ от революционной борьбы в пользу реформистского парламентаризма и политики классового предательства.
«Меньшевики, – писал Троцкий, – ещё несколько недель тому назад стоявшие за полубойкот Думы, перенесли теперь свои надежды с революционной борьбы на конституционные завоевания. Поддержать либералов казалось им в момент Стокгольмского съезда важнейшей задачей социал-демократии»[435].
В докладе об отношении к Государственной думе Павел Борисович Аксельрод признавал, что изначально многие меньшевики в России тяготели к бойкоту выборов, но жаловался на то, что такой бойкот привёл бы к самоустранению пролетариата с арены избирательной борьбы. Своей речью Аксельрод пытался убедительно повлиять на изменение линии партии. Но в политике в основе, казалось бы, правильных выводов могут лежать ошибочные факты. Позиция меньшевиков, по сути, выражалась в постоянном стремлении к сделке с кадетами. Большевики, напротив, предложили использовать конфликт между Думой и царским режимом для углубления революционного кризиса. В то же время большевики стремились подвергнуть кадетов неумолимой критике и завоевать расположение думской фракции трудовиков, состоящей главным образом из представителей крестьян. Пока Ленин в каждой своей статье, в каждой своей речи вёл неустанную войну с парламентским кретинизмом, меньшевики возлагали на Думу все свои надежды. Высмеивая Аксельрода за его чересчур оптимистическое отношение к Государственной думе, Ленин, однако,
У большевиков между тем были свои проблемы. Они заняли неправильную позицию по отношению к Думе, выступив против создания парламентской фракции социал-демократов. В этом уже прослеживалась ультралевая тенденция в большевизме –
«Неверно, что я “поддержал” т. Воробьёва, сказавшего, что работать вместе в одной партии большевики и меньшевики не могут. Я отнюдь не “поддерживал” такого утверждения и
В целом следует отметить, что, оказавшись в меньшинстве, большевики вели себя не в пример лучше мартовцев на Втором съезде РСДРП. В отличие от Мартова в 1903 году, Ленин лояльно отнёсся к тому, что в ЦК доминировали меньшевики. Отличительной чертой нового ЦК стало присутствие в нём представителей национальных социал-демократических организаций: от поляков были Варский и Дзержинский, от латвийцев – Данишевский, от бундовцев – Абрамович и Кремер. Таким образом, на Четвёртом съезде, проведённом в условиях реакции, меньшевики одержали временную победу. Большевикам, однако, удалось достичь локальных успехов. При разработке нового устава партии был принят проект первого параграфа в формулировке Ленина, а в целом были утверждены принципы демократического централизма. Этот вопрос не считался дискуссионным, и принятая формулировка считалась само собой разумеющейся не только большевиками, но и меньшевиками (которые, напоминаем, находились в большинстве!). Были некоторые разногласия по организационным вопросам, но они не привели к серьёзным проблемам. Большевики настаивали на том, что система с двумя центрами, то есть с параллельным существованием Центрального комитета и Центрального органа, давно изжила себя. Но меньшевикам удалось сохранить эту систему и получить полный контроль над редколлегией ЦО, которая состояла исключительно из меньшевиков (Мартов, Мартынов, Маслов, Дан, Потресов), любезно предоставив большевистскому меньшинству три места в ЦК.
В некотором отношении Четвёртый съезд действительно представлял собой шаг вперёд, особенно в вопросе укрепления партии и включении в её работу представителей национальных социал-демократических организаций.
«Бросая общий взгляд на работы съезда и на положение нашей партии, создавшееся в результате работ съезда, – писал Ленин в уже упомянутом докладе, – мы приходим к следующим главным выводам. Крупным практическим делом съезда является намеченное (частью уже осуществлённое) слияние с национальными с.-д. партиями. Это слияние укрепляет Российскую социал-демократическую рабочую партию. Оно поможет вытравить последние следы кружковщины. Оно внесёт свежую струю в работу партии. Оно в громадной степени усилит мощь пролетариата всех народов России. Крупным практическим делом, – добавляет Ленин, – является слияние фракций меньшинства и большинства. Раскол прекращён. С.-д. пролетариат и его партия должны быть едины. Организационные разногласия изжиты почти целиком»[437].
Польские и литовские социал-демократы присоединились к РСДРП, кроме того, были созданы все условия для единства с латвийскими социал-демократами. Обсуждались также условия для присоединения к партии Бунда, однако Съезд решительно отверг всякую идею организовать рабочий класс на национальном уровне. Позднее, в августе 1906 года, Бунд проголосовал за присоединение к РСДРП. Комментируя это, Ленин писал:
«Российская социал-демократическая рабочая партия стала наконец действительно всероссийской и единой. Число членов в нашей партии теперь
Цифры Ленина подтверждает и кадетская газета «Товарищ». По её данным, общее количество членов, зарегистрированных в русских (большевистских и меньшевистских) организациях, составляло в октябре 1906 года около 70 тысяч человек. Бунд насчитывал 33 тысячи человек, польские социал-демократы – 28 тысяч человек, латвийские социал-демократы – 13 тысяч человек[439].