Меньшевики потребовали удалить из текста петиции последний, угрожающий абзац, а также выступили против проникновения депутации безработных с этой петицией в здание Городской думы. Меньшевики боролись и против требования большевиков пополнить состав Совета безработных депутатами от работающих рабочих. Однако разногласия, возникшие в рядах меньшевиков, привели к расколу, и сторонники петиции получили преимущество. 12 апреля 1906 года Санкт-Петербургскую городскую думу посетила депутация безработных из тридцати человек (пятнадцать – от безработных, пятнадцать – от работающих). На тот момент революционная волна была ещё достаточно сильна, и Дума не смогла отказать депутации в приёме. Опасаясь реакции широких масс, Городская дума впустила делегацию с намерением – в силу своих возможностей – исполнить все её требования. Члены делегации, однако, не знали об этом решении, когда входили в зал заседаний. Опасаясь влияния меньшевиков, представители от Совета безработных взяли смелый и решительный тон:

– Мы ничего не просим у вас. Мы требуем! – говорил один из наших ораторов. – Мы считаем, что нам принадлежат по праву все деньги, которыми вы распоряжаетесь.

– Если вы не дадите работы безработным, им придётся идти вас же грабить, – говорил второй.

– Вы не видели безработных, – кричал один из делегатов, молодой рабочий. – Я с ними живу и могу рассказать вам, как они голодают. Я передаю вам их слова: «Ступай поговори с гласными городской думы, а если они тебя не послушают, мы сами пойдём, и тогда им не поздоровится»^[419].

Испугавшись возможных беспорядков, члены Городской думы были вынуждены слушать эти зажигательные речи, сохраняя гробовое молчание. После завершения выступления депутации было предложено покинуть зал. «Гости», однако, заявили, что они не покинут зал, пока не получат ответ на свои требования. Городские советники объявили перерыв, удалили из зала широкую публику и продолжили заседание только с глазу на глаз с представителями депутации. В конце концов, не выдержав настойчивого давления, джентльмены из Городской думы сдались и приняли все требования безработных. Огромное число уволенных с предприятий рабочих выселялось из бараков при производстве, а значит, было вынуждено снимать жильё в аренду. Детей таких рабочих, однако, оставляли на попечение их трудоустроенных товарищей и никуда не выселяли. Таким образом, семьи разрывались. Было принято решение о помощи безработным с оплатой аренды. Думой также обсуждался вопрос о помощи безработным с выкупом их вещей, заложенных в ломбарды, особенно швейных машин и нижнего белья, и он тоже был решён утвердительно.

Великодушие советников Городской думы было продиктовано и другими обстоятельствами. В Санкт-Петербурге набирало силу новое стачечное движение. Забастовки носили преимущественно политический, а не экономический характер. Солидарность рабочих с безработными была событием чрезвычайной важности, так как люди, попавшие под сокращение, не теряли доступ к инструментам борьбы. В обмен на солидарность, проявленную рабочими в предыдущие месяцы, безработные вместе с бастующими в Выборгском районе организовали финансовую помощь для всех забастовщиков. Позднее упадок стачечного движения привёл к тому, что либералы и черносотенцы, оправившись от удара, приступили к саботажу тех реформ, которые были приняты ранее не без их непосредственного участия. Программа общественных работ была максимально ограничена и перестала получать финансирование. Вслед за этим Совет безработных предоставил новый список требований в Городскую думу: 1) восьмичасовой рабочий день; 2) запрет сверхурочных работ; 3) установление ежедневной заработной платы; 4) соблюдение всех санитарно-гигиенических норм на рабочих местах; 5) предоставление всем зарегистрированным безработным той или иной занятости по решению Совета безработных; 6) право контролировать все внутренние дела в цехах и мастерских рабочими представителями.

Чтобы донести эти требования до широких масс, большевики использовали свою газету «Волна», которая систематически разоблачала поведение либералов и кадетов. Однако Дума отказалась идти на очередные уступки. Ходили слухи, что Министерство внутренних дел запретило Городской думе делать безработным слишком много уступок. Нетерпение и гнев безработных росли. 10 июня 1906 года Совет безработных, осуждая текущее положение дел, составил листовку следующего содержания:

Эта резолюция была направлена на борьбу с влиянием ультралевых элементов (эсеров и анархистов), которые, пользуясь непростым положением безработных, активно пропагандировали провокационные действия с возможным катастрофическим результатом. Продолжая оказывать давление на Думу путём массовых акций, Совет безработных смог добиться дальнейших уступок. Введение общественных работ помогло скрепить рабочий класс и удержать его от распада в кульминационный момент реакции. В то же время правильная тактика большевиков развивала революционное сознание пролетариата. Такие победы, впрочем, продолжались недолго. Во второй половине 1907 года реакция взяла верх. Многие большевики были арестованы. Другие были вынуждены бежать за границу. Большинство руководителей Совета безработных тоже подверглось аресту или ушло в подполье. Именно в тюремной камере Сергей Малышев узнал, что в первой половине 1908 года царское правительство полностью свернуло программу общественных работ в Санкт-Петербурге^[421]. А когда правительство закрывало общественные мастерские на Гагаринском буяне, жандармы, опасавшиеся чрезвычайных ситуаций, вызвали для поддержки лёгкую батарею, прежде чем начать активные действия.

Несмотря на безжалостный разгул реакции, РСДРП по-прежнему сохраняла свою структуру и кадры на протяжении 1906 года и даже поддерживала открытый тип организации. Из воспоминаний Осипа Пятницкого, где описывается московская организация, в которой он работал в 1906 году, ясно видно, что в партии в то время сохранялся выборный принцип.

«Некоторые из районов ещё делились на подрайоны, – пишет он. – Районы и подрайоны были связаны с заводскими собраниями, заводскими комитетами или заводскими комиссиями (теперь парткомы). Представители заводских комитетов района заслушивали отчёты районного и Московского комитетов, избирали райком и посылали представителей на общегородские конференции, на которых в 1906 г. и почти до конца 1907 г. ещё избирался Московский комитет»^[422].

В сложившейся ситуации на первый план выходила работа в легальных и полулегальных организациях. Партия не только курировала работу профсоюзов, но и поддерживала кооперативы, страховые общества рабочих, принимала участие в культурных мероприятиях, которые служили для поддержания связи с широкими массами.

«Важнейшими центрами партийной работы были наши клубы, – вспоминает Ева Бройдо. – В них сосредоточилась вся наша пропагандистская деятельность. Здесь рождалась наша пропаганда, и даже рабочие приезжали послушать доклады и лекции по текущему моменту. Периодически нас посещали члены социал-демократической фракции Государственной думы и отчитывались в своей работе. Все организационные дела, по сути дела, рождались в этих же клубах. Здесь проводились общие и частные партийные собрания, отсюда распространялась партийная печать, клубы были “адресами” районных и подрайонных отделений, сюда стекались все новости, отсюда отправлялись ораторы на заводские и фабричные митинги. Кроме того, клубы были такими местами, где образованные рабочие обоих полов встречались для товарищеских, непринуждённых бесед, обмена идеями и чтения литературы. Все клубы стремились к созданию хороших библиотек. Наконец, клубы были местами для творческих встреч, в них часто звучала музыка и пелись песни»^[423].

Революция пробудила в умах рабочих не только жажду к политическим знаниям, но и вызвала у них интерес к науке, литературе, искусству и культуре в целом.

«Сначала клубы были сугубо политическими, – пишет Бройдо, – но вскоре их характер изменился. Пропагандистские встречи уступили место лекциям и дискуссиям по общим вопросам, клубы стали “университетами” марксизма. Представители всех клубных комитетов объединялись для разработки систематических лекционных курсов, для предоставления и распространения необходимых книг и составления книжных каталогов. Спустя какое-то время рабочие попросили проводить научно-тематические курсы. И уже зимой 1906–1907 годов стали проходить занятия по физике, математике и технике. Параллельно читались лекции по экономике, историческому материализму, истории социализма и рабочего движения.

Помимо клубов, существовало много вечерних школ. Их число росло, поскольку клубы привлекали внимание полиции и часто закрывались. В вечерних школах, помимо прочего, шли курсы для повышения грамотности, занятия часто посещали рабочие, которые играли уже заметные роли в рабочем движении»^[424].

Клубы вели шаткое, полулегальное существование вплоть до начала Первой мировой войны.

Революция объединила рабочих обеих фракций РСДРП. Со второй половины 1905 года шёл непрерывный и стихийный процесс объединения. Не дожидаясь указаний сверху, большевистская и меньшевистская партийные организации фактически слились. С одной стороны, это объяснялось присущим каждому рабочему инстинктом действовать сообща, а с другой стороны, тем, что вожди меньшевиков, как мы уже видели, под давлением рядовых работников сдвинулись в левую сторону. К декабрю 1905 года руководители двух организаций эффектно воссоединились, и был создан Объединённый ЦК РСДРП. Вскоре было объявлено о созыве очередного, «объединительного» съезда, был налажен выпуск совместного органа партии – газеты «Партийные известия». В редколлегию этой газеты вошли три большевика (Ленин, Луначарский и Базаров) и три меньшевика (Дан, Мартов и Мартынов). Между тем декабрьские события поумерили боевой дух меньшевистских лидеров, которые стали всё сильнее смещаться вправо, поставив перспективы объединения под большой вопрос.