При поддержке владельцев, симпатизирующих левым взглядам, Прохоровская текстильная мануфактура и мебельная фабрика Шмита стали базами для боевых дружин рабочих. На протяжении двух дней правительственные войска подвергали этот район прицельной бомбардировке. Целый район был охвачен огнём. К вечеру 17 декабря регулярная армия взяла Пресню под свой контроль. 18 декабря московское руководство движением призвало рабочих прекратить борьбу. На следующий день была прекращена и всеобщая забастовка. Было сделано всё для предотвращения потери ценных кадров и сохранения сил для будущей борьбы. Московское восстание подошло к концу. По данным Союза медицинских работников, в ходе восстания и последовавшей расправы было убито 1059 человек (в том числе 137 женщин и 86 детей). Большинство из них были рядовыми гражданами. Пострадавших среди бойцов с обеих стороны было на удивление немного. Были убиты только 35 солдат, в том числе пять офицеров. Началась кровавая глава массовых арестов, расстрелов и депортаций. Заключённых хладнокровно убивали. Детей рабочих доставляли в полицейские участки и беспощадно избивали. Любой, кто сочувствовал рабочему делу, находился в опасности. Молодой предприниматель Николай Шмит, который разрешил рабочим превратить свою фабрику в цитадель, имел трагическую судьбу. Арестованный после восстания, он испытал на себе варварское отношение полиции. Его возили смотреть на то, что осталось от его фабрики, торжествующе демонстрировали ему трупы убитых рабочих. Впоследствии Николай Шмит был убит в тюрьме.
«Геройский пролетариат Москвы, – писал Ленин, – показал возможность активной борьбы и втянул в неё массу таких слоёв городского населения, которые до сих пор считались политически равнодушными, если не реакционными. А московские события были лишь одним из самых рельефных выражений “течения”, прорвавшегося во всех концах России. Новая форма выступления стояла перед такими гигантскими задачами, которые, разумеется, не могли быть решены сразу[400]».
Вооружённые восстания не ограничились Москвой. По всей стране прокатилась серия мятежей. Горячими точками стали Харьков, Донбасс, Екатеринослав, Ростов-на-Дону, север Кавказа, Нижний Новгород и другие регионы. Национальный вопрос вовсю готовил также восстания в Грузии и Прибалтике. Ещё до начала Декабрьского восстания в Москве в Латвии прошла всеобщая стачка, переросшая в вооружённую борьбу. В декабре 1905 года началось вооружённое восстание в Тифлисе, где одну из ведущих ролей играл знаменитый большевик Камо (С. А. Тер-Петросян). Это восстание было подавлено реакционными крестьянами. В Сибири участились восстания железнодорожных рабочих, а в других регионах даже были провозглашены местные «республики». В Донецкой области забастовка железнодорожников тоже переросла в вооружённый конфликт. Сражения произошли на нескольких станциях, в них активно участвовали местные крестьяне. В районе Екатеринослава сразу после получения известий о восстании в Москве началась политическая забастовка, в которой приняли участие большевики, меньшевики, бундовцы и эсеры. Бастовали шахты и заводы Донбасса. Во многих областях прошли столкновения с армией и полицией. В этой обстановке меньшевики занимали всё более радикальную позицию. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что именно меньшевики возглавили восстание в Ростове-на-Дону, которое было подавлено казаками при участии артиллерии. Как бы то ни было, ни одно из этих восстаний, даже московское, не пробудило пролетариат Санкт-Петербурга. Революция была обречена. Отсутствие восстания в столице позволило правительству сосредоточить усилия на подавлении мятежей в Москве и других регионах. Поражение московских рабочих погасило огонь в котле революционного движения.
Испытав глубокое разочарование отказом петербургских рабочих поддержать серию восстаний, некоторые представители социал-демократии возложили на рабочих столицы всю ответственность за поражение революции. В момент отчаяния такая реакция вполне объяснима. Однако в последующие годы такая оценка была бессовестно взята в оборот историками сталинской эпохи и нашла отражение, к примеру, в пресловутом «Кратком курсе истории ВКП(б)»:
«Совет рабочих депутатов Петербурга как Совет крупнейшего промышленного и революционного центра России, столицы царской империи, должен был сыграть решающую роль в революции 1905 года. Однако он своих задач не выполнил (!) ввиду плохого, меньшевистского руководства Советом. Как известно, Ленина не было ещё тогда в Петербурге, он всё ещё находился за границей. Меньшевики воспользовались отсутствием Ленина, пробрались в Петербургский совет (?) и захватили (?) в нём руководство. Неудивительно, что при таких условиях меньшевикам Хрусталёву, Троцкому (!), Парвусу и другим удалось повернуть Петербургский совет против политики восстания»[401].
Эта грубая клевета перекочевала затем во множество источников. Что касается Ленина, то он неоднократно выражал полную солидарность с общей тактической линией Петербургского совета.
В воспоминаниях о Ленине Надежда Константиновна Крупская описывает преобладающее настроение среди рабочих Петербурга того периода:
«ЦК призывал пролетариат Питера поддержать восставший московский пролетариат, но дружного выступления не получилось. Выступил, например, такой сравнительно серый район, как Московский, и не выступил такой передовой район, как Невский. Помню, как рвал и метал тогда Станислав Вольский, выступавший с агитацией как раз в этом районе. Он сразу впал в крайне мрачное настроение, чуть ли не усомнился в революционности пролетариата. Он не учитывал, как устали питерские рабочие от предыдущих забастовок, а главное, что они чувствовали, как плохо они организованы для окончательной схватки с царизмом, как плохо вооружены. А что дело пойдёт о борьбе не на живот, а на смерть, это они видели уже по Москве»[402].
В любой революционной ситуации различные слои рабочего класса имеют различную степень подготовки. Используя военную аналогию, можно сказать, что ахиллесовой пятой революции 1905 года стала та парадоксальная ситуация, при которой резервные силы пролетариата вступили в борьбу как раз в тот момент, когда основные силы находились в истощении и были не способны к продолжению борьбы. Это, по-видимому, объясняет тот факт, что на первый план вышли не передовые рабочие районы, а сравнительно отсталые. То же самое касается крестьянства, без которого революция в городах была обречена на провал. Движение в деревнях набрало силу только в 1906 году, когда костяк рабочего класса уже был повержен. В то время, однако, это представлялось не таким очевидным фактом.
Поражение Декабрьского восстания в Москве было тяжёлым ударом. Крупская вспоминала:
«Ильич тяжело переживал московское поражение. Явно было, что рабочие были плохо вооружены, что организация была слаба, даже Питер с Москвой был плохо связан»[403].
Но даже после этого поражения Ленин полагал, что революция далеко не исчерпала себя. 1906 год ознаменовался целой серией стачек, что давало надежду на продолжение борьбы. Избегая критики петербургских рабочих, не спешивших браться в декабре за оружие, Ленин дал следующую оценку сложившейся ситуации:
«Гражданская война кипит. Политическая забастовка как таковая начинает исчерпывать себя, отходить в прошлое как изжитая форма движения. В Питере, напр., истощённые и обессиленные рабочие оказались не в состоянии провести декабрьской стачки. С другой стороны, движение в целом, будучи сдавлено в данный момент реакцией, несомненно, поднялось на гораздо более высокую ступень»[404].
Рост крестьянского движения мог придать новый импульс движению в городах, особенно весной, когда царский режим переживал кризис, балансируя на грани финансового краха. Сплочённость боевых дружин пока ещё не вызывала сомнений. Было важно, чтобы рабочие максимально экономили свои силы для предстоящей решительной борьбы в масштабе всей страны. И Ленин специально предупреждал петербургских рабочих об опасности провокаций:
«Правительству крайне выгодно было бы подавлять по-прежнему разрозненные выступления пролетариев. Правительству хотелось бы немедленно вызвать рабочих на бой и в Питере, при самых невыгодных для них условиях. Но рабочие не поддадутся на эту провокацию и сумеют удержаться на своём пути самостоятельной подготовки следующего всероссийского выступления»[405].
Не мудрствуя лукаво, можно отметить, что в период с Октябрьской стачки до Декабрьского восстания волна революции 1905 года стремительно росла. Поражение московского пролетариата привело к тому, что революционное движение в городах, несмотря на мощное забастовочное движение в 1906 году, фактически сошло на нет. Могучий взлёт крестьянства случился слишком поздно. Социал-демократическая партия, будучи слабой и расколотой в начале революции, за несколько месяцев борьбы продемонстрировала впечатляющий рост. Однако несколько тысяч человек, несмотря на проявленный ими героизм, не смогли сплотить и повести за собой миллионы человек. Хотя русские марксисты не смогли привести пролетариат к победе в 1905 году, чрезвычайно впечатлял тот факт, что небольшая кучка революционеров, имевшая опыт двадцатилетней борьбы, за столь короткий срок выросла из крошечных пропагандистских кружков в могучую партию, где десятки тысяч активистов повели за собой сотни тысяч рабочих.
Революция потерпела поражение, но она была не напрасной. Точно так же неудачный эксперимент в науке всегда имеет свои положительные последствия. У истории науки много общего с историей революций, если отвлечься от субъективного фактора, который в революционных ситуациях несравненно выше. Без опыта Парижской коммуны и событий 1905 года Октябрьская революция 1917 года не добилась бы успеха. Годы спустя Ленин писал:
«Все классы выступают открыто. Все программные и тактические взгляды проверяются действием масс. Невиданная в мире широта и острота стачечной борьбы. Перерастание экономической стачки в политическую и политической в восстание. Практическая проверка соотношений между руководящим пролетариатом и руководимым, колеблющимся, шатким, крестьянством. Рождение, в стихийном развитии борьбы, советской формы организации. Тогдашние споры о значении Советов предвосхищают великую борьбу 1917–1920 годов. Смена парламентских форм борьбы и непарламентских, тактики бойкота парламентаризма с тактикой участия в парламентаризме, легальных форм борьбы и нелегальных, а равно их взаимоотношения и связи – всё это отличается удивительным богатством содержания. Каждый месяц этого периода равнялся, в смысле обучения основам политической науки – и масс и вождей, и классов и партий – году “мирного” “конституционного” развития.
Революция 1905 года также имела глубокие международные последствия. Мгновенно вопрос о всеобщих забастовках занял центральное место в дискуссиях международного рабочего движения. Революция вдохновляла и стимулировала рабочих в других европейских странах. В 1905 году стачечная волна захлестнула Германию. В 1905 году здесь бастовало в четыре раза больше человек, чем в 1904 году. В апреле 1906 года в Германии случилась первая в истории этой страны всеобщая политическая забастовка. Эхо русской революции прокатилось не только по Европе. Оно оказало влияние и на революционные движения колониальных народов. В декабре 1905 года Персия пережила буржуазную революцию, которая достигла пика в 1911 году. Китай в 1905 году также получил опыт массового революционного движения, возглавляемого буржуазным демократом Сунь Ятсеном. Эти события, в свою очередь, подготовили почву для китайской буржуазной революции 1911–1913 годов. В Турции тоже наблюдался подъём революционного движения. Как известно, камень, брошенный в воду, оставляет круги на воде. Русская революция, подобно этому камню, пустила вокруг себя не просто круги: она породила волны, способные достичь далёких берегов.