Книги
Ленин и Троцкий. Путь к власти
Ленин выступал за организационное единство, однако ни на миг не отказывался от идеологической борьбы, сохраняя твёрдую позицию по всем основным тактическим вопросам. Этот целостный подход – чрезвычайная гибкость по всем организационным и тактическим вопросам в сочетании с абсолютно непримиримым отношением ко всем принципиальным моментам – всегда отличал образ мысли и действий Владимира Ильича. Следует, однако, с осторожностью толковать историю большевистских стремлений и идей, опираясь на наши знания о последующих событиях. На протяжении многих лет официальная советская история представляла Ленина как всевидящего, всезнающего вождя, который, всё заранее предвидя, твёрдо уверенный в своих взглядах, протянутой рукой указал массам путь к окончательной победе. Такого рода агиография скрывает от нас настоящего Ленина. Вся история большевизма становится окутанной тайной, превращаясь в подобие сказки или религиозного мифа. Всё, разумеется, было совсем не так. В действительности Ленин не имел в тот период прочной уверенности в том, что избранный большевиками путь приведёт к желаемому результату. Разумеется, он всегда призывал твёрдо придерживаться основных идей и революционных принципов марксизма, а также подчёркивал важность содействия большевикам как выразителям последовательно революционного крыла РСДРП. Однако его поддержка воссоединения не была ни притворством, ни хитрым манёвром. Революция сместила меньшевиков далеко влево, и было сложно сказать, чем это закончится. Вплоть до 1912 года Ленин, взвешивая все за и против, сомневался в идее полного разрыва с меньшевиками. В корне неверно представлять эту картину в литературе каким-то иным способом.
Несмотря на то что партия всё это время была формально единой, на самом деле она с самого начала несла в себе зародыши двух противоположных тенденций. В ней чётко выделялись революционное крыло и оппортунистическое крыло. Реформизм или революция, классовое сотрудничество или независимая пролетарская политика – вот основные вопросы, которые разделяли меньшевиков и большевиков. Эти две фракции по-разному выражали своё отношение и к Думе, и к буржуазным партиям. Меньшевики стояли за капитуляцию либеральной буржуазии, которая на практике пришла к конституционному монархизму и сдалась самодержавию. В течение двух месяцев шли горячие дискуссии по разного рода резолюциям. Главные центры рабочие класса поддерживали платформу большевиков. Сама партия за год сильно изменилась. Даже дебаты, имевшие место на Третьем съезде, представлялись всем уже древней историей. Казалось, что в двенадцать месяцев уместилась целая эпоха. Отныне не могло быть и речи о продолжении работы в кружках и о сохранении кружкового менталитета. Комитетчики всё больше сближались с рабочими новой формации и молодёжью. Революция собрала под знамёна социал-демократии миллионы людей. Впредь было невозможно и нежелательно поддерживать прежнюю организационную структуру, когда делегаты избирались из узких групп профессиональных революционеров («комитетов»). Партия нуждалась в реорганизации на куда более широком основании и с применением строго демократических принципов. О том, что партия растёт, свидетельствовал принцип, согласно которому на Четвёртый съезд РСДРП от каждых трёхсот членов партии избиралось по одному делегату.
Четвёртый («объединительный») съезд работал в Стокгольме с 10 по 25 апреля 1906 года по приглашению шведских социал-демократов. Реакция, конечно, внесла свои коррективы в составы конкурирующих на съезде фракций. Ряд большевистских отделений не смог отправить в Швецию делегатов из-за финансовых трудностей. Репрессии породили и трудности иного рода. Как правило, районы, в которых преобладали меньшевики (небольшие города и непромышленные регионы), гораздо менее пострадали от реакции, чем области, где основной поддержкой пользовались большевики. Аресты, тюремные заключения и разрушение партийных отделений привели к тому, что большевики недосчитались на съезде многих из тех, на кого могли рассчитывать. В общей сложности на съезде присутствовали 112 делегатов с решающим голосом и 22 делегата с совещательным голосом, представлявшие 62 организации. Но в целом преобладали меньшевики. Были представлены национальные социал-демократические организации (Польша, Литва, Латвия, Финляндия, Украина, Бунд и Болгарская СДРП). По фракционной принадлежности из числа решающих голосов 62 принадлежали меньшевикам и 46 – большевикам. Небольшое количество решающих голосов имели примиренцы. Троцкий находился в тюрьме. В числе делегатов-большевиков были В. И. Ленин, Л. Б. Красин, С. И. Гусев, А. В. Луначарский, С. Г. Шаумян, А. С. Бубнов, Н. К. Крупская, М. Н. Лядов, А. И. Рыков, А. П. Смирнов, М. В. Фрунзе, Ф. Э. Дзержинский и мало кому известный тогда молодой грузин, скрывавшийся под псевдонимом Коба и позже вошедший в историю под фамилией Сталин.
Главными вопросами, вокруг который на съезде развернулась ожесточённая борьба между фракциями, были: аграрный вопрос, вопрос о текущем моменте и задачах пролетариата, вопрос об отношении к Государственной думе, вопрос о вооружённом восстании, вопрос о партизанском движении, вопрос о профсоюзах, вопрос о характере социал-демократических организациях и вопрос об уставе партии. Меньшевики активно использовали своё численное преимущество.
«Выборы прошли на съезде в несколько минут, – отмечал Ленин в докладе, написанном в мае 1906 года. – Всё было улажено, в сущности, до общих заседаний съезда. Пятёрка в ЦО была составлена меньшевиками сплошь из меньшевиков; в ЦК мы согласились ввести трёх при семи меньшевиках. Каково окажется их положение, в качестве своего рода контролёров и охранителей прав оппозиции, это ещё покажет будущее»[425].
Депутаты-большевики IV съезда РСДРП
Центральным вопросом, вынесенным на обсуждение, был аграрный вопрос. Это была проблема, от решения которой зависела судьба русской революции. Опыт революции требовал пересмотра прежней аграрной программы партии, основанной на возвращении крестьянам «отрезков», то есть земель, изъятых у крестьян помещиками после отмены крепостного права. Ленин выступал за принятие новой программы, в основе которой лежало требование конфискации всей земли у помещиков. В этом лозунге Ленин видел ключ к победе русской революции. Это был лозунг подлинно «народной революции» – глубоких революционных преобразований, возглавляемых рабочим классом в союзе с беднейшим крестьянством. Предполагалось, что специальные крестьянские комитеты совершат радикальный переворот, уничтожат все следы помещичьей власти и привилегий, конфискуют все помещичьи земли и, в зависимости от обстоятельств (то есть путём вооружённого восстания), обеспечат создание демократической республики и передачу всех земель в собственность государства.
Ленин выступал за революцию, чтобы освободиться от накопленного мусора феодализма. Он понимал, что к успеху приведёт только революционная борьба против самодержавия и вооружённое восстание, а не сотрудничество с либералами и парламентский кретинизм. Меньшевики, защищавшие самый худший сорт реформизма, выступали против захвата земли крестьянами. Не признавая революционную инициативу масс, они одобряли парламентские манёвры и украдкой водили дружбу с либералами. Их политика в отношении аграрного вопроса полностью определялась реформизмом. Ленин, напротив, подчёркивал, что решение аграрного вопроса возможно только революционным путём – и никак иначе. Если реформисты предлагали муниципализацию земли (очевидно, под властью самодержавия), то Владимир Ильич настаивал на национализации. При этом Ленин осторожно разъяснял, что сама по себе национализация, вопреки предубеждениям народников, которые видели в ней ниспровержение капитализма, возможна и в рамках буржуазного строя, – что она означает уничтожение не буржуазной, а только феодальной собственности. Ленин неоднократно повторял, что среди классовых сил революции буржуазные либералы являются силой контрреволюционной. Буржуазно-демократическая революция возможна только при помощи союза рабочих с крестьянами-бедняками (полупролетарских масс из городов и деревень). Национализация земли в контексте буржуазно-демократической революции есть не что иное, как наиболее радикальное «расчищение пути» для свободного развития капитализма. Вместе с революционным свержением самодержавия и заменой его на демократически избранное Учредительное собрание это означало бы создание буржуазно-демократического режима при самых благоприятных условиях для рабочего класса. Идея о возможности осуществления именно социалистической революции в такой отсталой стране, как Россия, в то время ещё не приходила в голову никому из социал-демократов, даже Ленину, за исключением, пожалуй, Троцкого.
Плеханов категорически отверг требование национализации. Прибегая к демагогии, он обвинял Ленина в использовании аргументов эсеров и утверждал, что требование передела помещичьих земель носит характер реакционности:
«Я говорю, что в крестьянской идее чёрного передела есть реакционная черта. И именно ввиду этой реакционной черты, отразившейся на всей нашей политической истории, я высказываюсь против национализации земли. Как же ссылаться на эту черту в виде довода против меня же? Ленин смотрит на национализацию глазами социалиста-революционера. Он начинает усваивать даже их терминологию, – так, например, он распространяется о пресловутом народном творчестве»[426].
С привычной иронией Георгий Валентинович отмечал:
«Приятно вспомнить старых знакомых, но неприятно видеть, что социал-демократы становятся на народническую точку зрения. Аграрная история России более похожа на историю Индии, Египта, Китая и других восточных деспотий, чем на историю Западной Европы. <…> Чтобы разбить деспотизм, необходимо устранить его экономическую основу. Поэтому я – против национализации теперь; когда мы спорили о ней с социалистами-революционерами, тогда Ленин находил, что мои возражения были правильны. Ленин говорит: “Мы обезвредим национализацию”, – но, чтобы обезвредить национализацию, необходимо найти гарантию против реставрации; а такой гарантии нет и быть не может. Припомните историю Франции; припомните историю Англии; в каждой из этих стран, за широким революционным размахом, последовала реставрация. То же может быть и у нас; и наша программа должна быть такова, чтобы, в случае своего осуществления, довести до минимума вред, который может принести реставрация[427]. <…>
И вот почему, – заключил Плеханов, – я отвергаю национализацию. Проект Ленина тесно связан с утопией захвата власти революционерами, и вот почему против него должны высказаться те из вас, которые не имеют вкуса к этой утопии. Иное дело – муниципализация»[428].
Замечания Плеханова, по крайней мере, были предельно ясны. Когда он обвиняет Ленина в том, что тот связывает свою радикальную аграрную программу с захватом власти революционерами, он недалеко уходит от истины, хотя и представляет её в упрощённом виде. Суть ленинской аграрной программы заключалась именно в революции, в результате которой пролетариат, опираясь на решительные и радикальные действия крестьян, свергнет царизм и установит демократическую республику. Ленин добивался того, чтобы партия поддержала его радикальную программу революционно-демократических преобразований, в первую очередь – революционное решение аграрного вопроса. Плеханов и меньшевики, напротив, пытались испугать партию обывательской идеей о том, что революция неизбежно порождает контрреволюцию. Плеханов фактически призывает рабочий класс, дабы не спровоцировать контрреволюцию, вообще воздержаться от каких бы то ни было радикальных действий, а ещё лучше – протянуть руку либеральной буржуазии. Ленин же говорил, что единственной гарантией против реставрации может стать только
Выступая в прениях по аграрному вопросу, Плеханов вкратце обозначил позицию меньшевиков, попутно обвинив Ленина в бланкизме:
«Положение дел таково, что между мною и Лениным существуют в высшей степени серьёзные разногласия. Этих разногласий не надо затушёвывать. Их надо выяснить себе во всей их важности, во всём их объёме. Наша партия переживает чрезвычайно серьёзный момент. От решения, которое вы примете сегодня или завтра по занимающему нас вопросу, будет в значительной степени зависеть судьба всей нашей партии, а с ней и всей нашей страны. И это именно потому, что в проекте т. Ленина сказывается не только частный его взгляд на наш аграрный вопрос, а весь характер его революционного мышления. Бланкизм или марксизм, – вот вопрос, который мы решаем сегодня. Тов. Ленин сам признал, что его аграрный проект тесно связан с его идеей захвата власти. И я очень благодарен ему за откровенность»[429].
Наступил момент истины. Плеханов показал отношение меньшевиков к захвату власти рабочими и крестьянами следующими словами:
«После 17 октября захват власти перестал быть утопией, т. Ленин? Но вы говорили о нём и до 17 октября, и точно так же до 17 октября я возражал вам. Семнадцатое октября ничего не может изменить в нашей оценке идеи захвата власти. Наша точка зрения состоит в том, что захват власти обязателен для нас, но обязателен тогда, когда мы делаем
Таковы были аргументы меньшевиков в 1906–1907 годах: революция носит буржуазный характер; она выполняет буржуазно-демократические задачи; в России отсутствуют условия для претворения в жизнь социализма. Поэтому любая попытка рабочих захватить власть, по мнению меньшевиков, есть авантюризм. Задача рабочих, мол, состоит в том, чтобы войти в союз с буржуазными и мелкобуржуазными партиями и помочь им совершить буржуазную революцию.