Мартов, который, как предполагалось, должен был стать соредактором Троцкого, часто выступал против его линии, но не мог заставить Троцкого изменить её. В книге, посвящённой истории общественного движения в России в начале XX столетия, Мартов перечисляет целый ряд различий во взглядах. Например, когда Струве вступил в дипломатические переговоры с либеральным бюрократом Витте, «Начало» резко охарактеризовало его как «агента Витте». Далее, в передовой статье восьмого номера газеты говорилось, что «революция прошла свой первый фазис. Земская оппозиция откололась и стала контрреволюционной силой». Мартов возмущён такой формулировкой: «Эта формула… не соответствовала традиционному представлению “меньшевизма” о взаимоотношении классов…» Юлий Осипович, цитируя большое число статей из «Начала», сокрушается по поводу того, что газета фактически проводит линию большевиков[381]. Один из вождей меньшевиков Фёдор Ильич Дан в одном из писем к Каутскому писал, не скрывая своего недовольства:
«В Санкт-Петербурге они основали газету “Начало”, которая пришла на смену “Искре”, и в течение ноября-декабря 1905 года в ней публиковались самые радикальные заявления, едва отличимые от тех, что можно найти в большевистской газете “Новая жизнь”»[382].
То же самое отмечает и биограф Мартова Израиль Гетцлер:
«Таким образом, Мартов оказался в “Начале” в меньшинстве:
Сталинисты часто обвиняют Троцкого в том, что он якобы поддержал проведение «рабочего съезда». Это – бесстыдная, вопиющая клевета, сознательное искажение позиции Троцкого. В июле 1906 года, находясь в заключении, Троцкий написал памфлет, в котором выступил в защиту Национального съезда советов. На этом основании сталинисты позже заявили, что Троцкий поддержал меньшевистскую идею «рабочего съезда». В брошюре под названием «Наша тактика в борьбе за Учредительное собрание» Троцкий отмечал, что уже в процессе борьбы за власть необходимо создать: 1) Советы рабочих депутатов – на местах; 2) Всероссийский рабочий съезд и 3) Всероссийский рабочий Совет как постоянный орган, созданный рабочим съездом[384]. Эта идея блестяще предвосхищает события 1917 года. Соломон Шварц, которого, безусловно, сложно заподозрить в симпатиях к Троцкому, ясно показывает, что эта идея Троцкого не имеет ничего общего с меньшевистской идеей «рабочего съезда», то есть с идеей создания реформистской рабочей партии:
«Из аргументации Троцкого следует, что Всероссийский совет должен был работать только во время революции. Идея «рабочего совета», которую предлагал Аксельрод, намного шире и сложнее: она подразумевает либо создание новой огромной рабочей партии, либо превращение в таковую партии социал-демократов»[385].
Ниже Шварц добавляет:
«За весь короткий период существования “Начала” (c 13 ноября по 3 декабря) в газете не было ни одной статьи, которая даже эпизодически обсуждала бы проблему “рабочего съезда”»[386].
Несмотря на острую полемическую борьбу с Троцким в предыдущий период, Ленин высоко оценил достижения Льва Давидовича, которые выгодно отличались от той ошибочной политики, которую вели комитетчики внутри страны до возвращения Владимира Ильича из эмиграции. Во второе издание своих воспоминаний Крупская включила цитату из письма Ленина, написанного в сентябре 1905 года (этот отрывок изымался из ряда последующих изданий воспоминаний).
«В сентябрьском письме, обращённом к Августу, Ильич пишет: “Дожидаться полной солидарности в ЦК или в среде его агентов – утопия. “Не кружок, а партия”, милый друг!”»[387]
В том же письме, отвечая на возмущение по поводу того, что большевики печатали листовки Троцкого, Ленин добавил:
«…Вы ошибаетесь… когда пишете: “печатают листки Троцкого” (ничего худого тут нет, если листки сносные и выправленные…)»[388].
В сентябре 1906 года начался судебный процесс над 52 членами Петербургского совета рабочих депутатов. Троцкий превратил на нём свою защитительную речь в блестящую критику самодержавия и защиту права на революцию.
«Историческая власть, – гремел голос Троцкого, – от лица которой здесь выступает прокурор, есть организованное насилие меньшинства над большинством! Новая власть, предтечей которой был Совет, есть организованная воля большинства, призывающая к порядку меньшинство. В этом различии – революционное право Совета на существование, стоящее выше всяких юридических и моральных сомнений»[389].
Фактически Троцкий прямо со скамьи подсудимых призывал к вооружённому восстанию. Главная цель была достигнута: суд стал ареной для агитации. Когда судьи отказались от допроса чиновника, который создал типографию для распространения листков, призывающих к погромам, подсудимые устроили акцию протеста. Такой поворот вынудил судей удалить подсудимых из зала суда, и приговор был зачитан уже в их отсутствие.
Ленина раздражало упрямство Троцкого, который никак не хотел присоединяться к большевикам. Между ними не было принципиальных разногласий. Ленин, как мы уже видели, высоко ценил Троцкого, поэтому эти отказы он объяснял личным тщеславием Льва Давидовича. Но дело было не в этом. Главное, что мешало Троцкому присоединиться к большевикам, – поведение петербургских комитетчиков, которые постоянно скандалили с ним и держали его на расстоянии. Именно этим объясняется нежелание Троцкого присоединиться к фракции Ленина и его настойчивое стремление к объединению большевиков и меньшевиков, ведь вторые, резко повернув влево, проявили более гибкое отношение к Совету, чем местные большевики. В более поздние годы вопрос о «примиренчестве» стал тем вопросом, который резко разделил Ленина и Троцкого, но тогда, в 1905 году, он не имел большого значения в отношениях двух вождей.
Общий подъём движения неизбежно породил среди рабочих мощное стремление к единству. После октябрьских событий 1905 года тенденция к объединению большевиков и меньшевиков стала непреодолимой. В середине ноября одесские социал-демократы на общем собрании численностью 1500 человек проголосовали за объединение фракций. То же самое произошло в Саратове и Твери. В Москве и Санкт-Петербурге местные комитеты и группы начали сотрудничать ещё до октября. По всей стране отделения обеих фракций принимали резолюции за объединение. Пятницкий вспоминает:
«[Лозунг о воссоединении с ЦК] встретил в среде членов партии как меньшевиков, так и большевиков горячий отклик. И это было вполне понятно: слабость и разрозненность тех немногих сил, которые были в наличности, сильно били в глаза каждому члену партии во время погрома. <…> Для комитета было ясно, что предложение об объединении пройдёт с громадным большинством на собрании членов партии и у нас, и у меньшевиков, ибо везде, где выступали сторонники немедленного объединения, они получали почти все голоса»[390].
Ленин, вернувшийся в Россию 4 ноября, тоже убедился в необходимости немедленного объединения двух фракций РСДРП. Его прежние взгляды изменились, и это было далеко не случайно. Помимо того, что объединения требовало общее положение дел, Ленин очень хотел исправить сектантское отношение большевиков к Совету, отрегулировать внутренний режим и решить более мелкие вопросы. Ленин, вероятно, полагал, что именно объединение поможет изгнать признаки сектантства из комитетчиков. Но главной причиной, разумеется, было давление со стороны и осознание того факта, что продолжение раскола препятствует росту партии.
«Ни для кого не тайна, что громадное большинство рабочих социал-демократов крайне недовольно партийным расколом и требует объединения, – пишет Владимир Ильич. – Ни для кого не тайна, что раскол вызвал некоторое охлаждение рабочих социал-демократов (или готовых стать социал-демократами) к социал-демократической партии. <…> Значит, теперь есть уже налицо возможность не только