Книги
Ленин и Троцкий. Путь к власти
После резни 9 января 1905 года революционное движение в Санкт-Петербурге на время ослабло, так как рабочие столицы трезво оценили положение вещей. Первомайская демонстрация в Санкт-Петербурге не принесла успеха, в ней участвовало всего несколько сотен человек. Однако на протяжении весны и лета 1905 года маятник неотвратимо двигался влево. В то время как рабочие столицы взяли передышку, провинция поднималась на борьбу. 1 мая в двухстах городах России на улицы вышли 200 тысяч рабочих. События в столице дали мощный импульс движению за её пределами. Особенно отличились текстильные рабочие. 12 мая вспыхнула всеобщая стачка в текстильном районе Иваново-Вознесенска, в которой участвовало около 70 тысяч рабочих. К тому моменту в городе находилось уже свыше четырёхсот большевиков. В ходе забастовки, длившейся 72 дня, было создано Собрание уполномоченных депутатов от фабрик. В него вошли 128 рабочих и 23 работницы. Свыше трети депутатов были большевиками. Это Собрание – фактически это был первый в стране Совет рабочих депутатов – выдвигало требования и вело переговоры.
Иваново-Вознесенский общегородской совет установил в городе порядок, наладил массовый выпуск прокламаций, создал рабочую милицию и контролировал типографии, установив свободу печати, свободу слова и свободу собраний. Ежедневные массовые собрания позволяли рабочим учиться и обмениваться опытом. Крестьяне окрестных районов с надеждой смотрели на Совет, в который они направляли свои петиции. Воинственное единство пролетариата и крестьянства держалось не на словах, а на действиях самого рабочего движения. С 23 мая местная группа РСДРП начала выпускать бюллетени о ходе стачки. К концу июня иваново-вознесенская большевистская организация насчитывала уже 600 человек и объединяла 15–20 фабричных организаций. В Лодзи, центре текстильной промышленности Польши, похороны убитого казаками рабочего переросли в массовую политическую демонстрацию, где звучали лозунги «Долой самодержавие!» и «Да здравствует революция!». Волна стачек и демонстраций прокатилась по Польше и Литве и завершилась 23 июня всеобщей забастовкой и восстанием в Лодзи, а также демонстрациями солидарности в Варшаве и Одессе.
Эта волна забастовок, в течение весны и лета захлестнувшая почти все промышленные районы, всё больше приобретала политическую окраску. Если в марте только 30 процентов всех стачек носили политический характер, то в промежутке между апрелем и августом число таковых возросло до 50–70 процентов. Революционным движением руководили избранные представители рабочих в фабричных и стачечных комитетах. Таким образом, Совет на заре своего существования представлял собой расширенный стачечный комитет, орган борьбы рабочих против работодателей. Советы в России, эти на удивление эффективные, гибкие и представительные организации рабочих, не являлись изобретением Ленина или Троцкого. Маркс и Энгельс также ничего не писали о Советах. Это был результат гениальной изобретательности и инициативы простых российских рабочих. И именно Советам было суждено играть центральную роль в ходе всей русской революции, особенно во время и после грандиозной Октябрьской стачки.
Не только городские рабочие, но и крестьяне постепенно втягивались в орбиту революции. Лето 1905 года ознаменовалось крестьянскими бунтами и стачками сельскохозяйственных рабочих в Прибалтике и Украине, на Дону и Кубани, а также на Кавказе. В некоторых регионах крестьяне фактически подчинили своей власти целые районы. Меньшевики пытались использовать эти события для поддержки своей идеи «революционного самоуправления». Но истина заключалась в том, что без власти рабочего класса эти локальные вспышки могли носить только спорадический характер. В то время как меньшевики делали ставки на земских либералов, Ленин всё больше убеждался в том, что единственным возможным союзником рабочих в борьбе с самодержавием было крестьянство, преимущественно крестьяне-бедняки. Он представлял революцию как широкое движение рабочих и крестьян, которое свергнет царизм и создаст временное революционное правительство – демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства. Это правительство, по мнению Ленина, не выходя за рамки капитализма, осуществит наиболее радикальную и прогрессивную демократическую программу, первым пунктом которой станет конфискация крупных землевладений и передача земли крестьянам.
Вплоть до 1905 года аграрная программа РСДРП состояла из ряда ограниченных требований, которые были направлены на смягчение бремени крестьян, в частности на восстановление так называемых отрезков, то есть земель, отрезанных после крестьянской реформы 1861 года в пользу помещиков. Теперь же революция в городах широкой поступью шла в деревни. Крестьяне всё больше выступали за конфискацию помещичьих земель. Прежняя программа партии безнадёжно устарела. Опираясь на текущее положение дел, РСДРП переписала свою аграрную программу, включив в неё пункты о конфискации всех помещичьих, правительственных, монастырских, церковных и государственных земель. Изменившаяся атмосфера в деревнях впервые создала условия для социал-демократической работы среди крестьян.
Положение партии в провинции было ещё достаточно слабым. Это, впрочем, не помешало создать ряд кружков в окрестностях Нижнего Новгорода, Самары, Саратова, Казани и Твери. Ленин настаивал на создании в деревнях чисто социал-демократических групп, состоящих из батраков и сельских пролетариев. Только в этом случае была бы возможна совместная работа с другими революционно-демократическими группами. Предварительное условие требовало не затушёвывать различия между рабочими и мелкими крестьянскими собственниками. В знаменитом романе М. А. Шолохова «Тихий Дон» есть любопытное описание работы большевистских агитаторов в деревне. По сюжету большевик Штокман организует кружок для просвещения казаков на основе разного рода литературы и поэзии:
«В завалюхе Лукешки-косой после долгого отсева и отбора образовалось ядро человек в десять казаков. Штокман был сердцевиной, упрямо двигался он к одному ему известной цели. Точил, как червь древесину, нехитрые понятия и навыки, внушал к существующему строю отвращение и ненависть. Вначале натыкался на холодную сталь недоверия, но не отходил, а прогрызал…»[323]
Это брожение в деревне оказывало непосредственное влияние на вооружённые силы, основу которых традиционно составляли крестьяне. Однако, как это часто случалось в истории революций, восстание сначала вспыхнуло на флоте, в личном составе которого преобладали рабочие. Вести работу среди солдат и матросов оказалось труднее, чем среди крестьян. Накануне революции 1905 года в вооружённых силах страны было только три организованных партийных группы. В ходе революционных событий, однако, число таких групп возросло до двадцати семи[324]. Военные поражения накаляли обстановку в армии, делая солдат и матросов всё более восприимчивыми к социал-демократической агитации. Вести о сокрушительном поражении русской эскадры в Цусимском морском сражении 14–15 мая 1905 года особенно сильно впечатлили и без того разгорячённых матросов. Главная роль в военно-морских мятежах часто отводится младшим офицерам, чьи ряды обычно пополнялись из самых способных и грамотных матросов, которые, находясь в непосредственной близости к старшим офицерам, испытывали к ним глубочайшее презрение. Напряжённые отношения и конфликты, побуждённые высокомерием и некомпетентностью высшего офицерского состава, в условиях войны, остро поднимающей вопрос о жизни и смерти, всё больше заводили в тупик. Именно такое столкновение между младшими и старшими офицерами стало причиной знаменитого восстания на броненосце «Князь Потёмкин-Таврический», которое разгорелось 14 июня 1905 года. Эти события были увековечены С. М. Эйзенштейном в его классическом фильме «Броненосец “Потёмкин”».
Формальным поводом к восстанию стала просроченная еда. Но основными причинами были общее недовольство матросов ходом войны и усугубляемые десятилетиями невыносимые противоречия. Черноморский флот прибыл в порт Одессы именно в тот момент, когда город был охвачен всеобщей забастовкой. Никакая военная дисциплина и полицейский надзор не могли помешать бациллам революции добраться до кораблей, стоящих на якоре всего в нескольких морских милях от города. Бунтующая команда броненосца арестовала всех офицеров, кроме командира корабля и ещё шести человек, над которыми устроили кровавую расправу. Матросы избрали комитет, который принял смелое решение идти в Одессу, чтобы просить поддержки у рабочих. На берег был доставлен труп могучего матроса Григория Вакуленчука, убитого одним из офицеров корабля. Вокруг тела собралась огромная толпа, прошёл массовый митинг, в котором приняли участие социал-демократические агитаторы. Обращали на себя внимание сильная и слабая стороны спонтанного, стихийного движения масс. С одной стороны, всё было готово для решающего соединения армии с революционерами. С другой стороны, в отсутствие сознательного руководства «плавучая республика» могла проявлять себя только эпизодически. События лета 1905 года, однако, предвосхитили массовый переход солдат и матросов на сторону Советов в 1917 году.
Описанные события застали власти Одессы врасплох. Какое-то время они не знали, как поступить. Фактически власть находилась в руках рабочих. Но рабочие действовали без ясного понимания перспективы, без общей политики и чёткого плана. Это позволило властям сконцентрировать все свои силы на Одессе. К броненосцу были направлены военно-морские силы, однако мятежникам удалось бежать в Румынию. Революция в Одессе была жестоко подавлена. Мятеж на «Потёмкине» не привёл к всеобщему восстанию, перспективы которого были неясны. Но этот мятеж не прошёл бесследно. Испугавшись масштаба массового движения и первых признаков разложения армии, правительство страны объявило о проведении выборов в парламент – Государственную думу. Десять дней спустя был заключён унизительный мир с Японией. С чисто военной точки зрения, несмотря на ряд неудач, у России было всё, чтобы извлечь пользу от продолжения войны. Людские ресурсы и деньги Японии были на исходе. К заключению мира привела не военная мощь Японии, а угроза революции в границах Российской империи. Быстрое прекращение войны было необходимо для сохранения самодержавия.
Манифест об учреждении Государственной думы, обнародованный 6 августа 1905 года, в очередной раз продемонстрировал слабость самодержавия. Буржуазные либералы с восторгом встретили вести об окончании войны и начале выборов в Думу, проект которой вошёл в историю как Булыгинская дума. «Японцы, – провозглашал один из них, – не войдут в Кремль, туда войдут русские!»[325] Однако более тесное знакомство с проектом парламента, который предложил А. Г. Булыгин, вылило ушат холодной воды на разгорячённые эйфорией умы либералов. Апологет самодержавия Булыгин, по выражению Ленина, предложил «самый реакционный избирательный закон во всей Европе»[326]. Избирательное право получали помещики, буржуа, зажиточные крестьяне и городской «средний класс». Рабочие, крестьяне-бедняки, женщины и военнослужащие – подавляющее большинство населения страны – такого права, напротив, лишались. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что Дума должна была носить не законодательный, а законосовещательный, консультативный характер. Сложная организация выборов в Думу должна была стать грандиозным обманом, который фактически обеспечивал сохранение прежних порядков.
С этого момента вопрос о Думе занял центральное место в тактических дискуссиях всех социал-демократических тенденций. Большевики немедленно выступили за политику «активного бойкота» выборов в Думу. Позиция меньшевиков была неоднозначной. Кавказское крыло меньшевиков, отличавшееся наиболее отсталыми и оппортунистическими взглядами, открыто призывало к участию в выборах. Большая часть представителей меньшевизма, однако, не поддержала эту идею. Под знаменем бойкота Думы большевики предложили создать единый фронт революционных и части оппозиционных сил. На местном уровне большевики действовали в унисон с меньшевиками. Мелкобуржуазные эсеры также поддержали идею бойкота. Даже либеральный «Союз союзов» принял оппозиционную точку зрения, по крайней мере, на словах.
Восстановление автономии университетов задумывалось правительством как второстепенная мера, но на деле оно оказалось поворотным моментом. Двери высших учебных заведений внезапно распахнулись, и в них ринулись массы, жаждущие новых идей и стремящиеся к участию на арене публичных споров. Прежде студенты пассивно участвовали в стачках, просто срывая занятия. И вдруг всё кардинально изменилось. Осенью в кампусах и лекционных аудиториях гремели жаркие дискуссии. Вскоре об этих студенческих дебатах узнали рабочие, которые наконец-то увидели для себя возможность, не опасаясь полицейских облав, собираться и обсуждать важные вопросы. Наряду со студенческой формой в лекционных залах всё чаще мелькала простая одежда, прежде всего рабочие комбинезоны.
События в кампусах показали, что маятник неуклонно смещался влево. В борьбу вовлекались новые слои и группы людей. Именно это обстоятельство на данном этапе определяло отношение большевиков к бойкоту, хотя на Третьем съезде Ленин настаивал на том, чтобы партия не спешила с решением по этому вопросу. Как никто другой, Владимир Ильич понимал необходимость проявлять крайнюю гибкость в решении всех тактических и организационных вопросов и не увлекаться ультралевыми настроениями, которые бы только отрывали активистов от основной массы рабочего класса.
В этой ситуации бойкот проекта Булыгинской думы был абсолютно правильным решением. Революционная волна набирала силу. Условия возможной конституции настолько не соответствовали ожиданиям, что даже часть либералов выступила против них. Демократические устремления масс упёрлись в мощную стену бюрократического полицейского режима. Только революционное свержение царизма и полный разрыв с прошлым могли расчистить почву для установления подлинной демократии. Детали этих преобразований и роль различных классов в ходе революции были предметом горячих споров в рядах рабочего движения. Мы ещё затронем эту тему. Всем, кроме самых слепых реформистов, было очевидно, что для свержения самодержавия требуется не парламентаризм, а всеобщая революционная стачка и вооружённое восстание. Эта точка зрения была в достаточной степени подтверждена той революционной волной, которая началась Октябрьской стачкой в Санкт-Петербурге и завершилась Декабрьским восстанием в Москве.
К концу лета стачечное движение поутихло. Заключение мира с Японией, проект Булыгинской думы и ряд других уступок, казалось бы, сделали своё дело. Но первое впечатление было обманчивым. Революционное движение себя отнюдь н исчерпало. В сентябре и октябре 1905 года стачечное движение стало вновь набирать обороты благодаря самым отсталым слоям пролетариата. Летом шёл двоякий процесс: на крупных фабриках и заводах действительно наблюдался спад движения; в то же время всё чаще бастовали работники лесопильных и кирпичных заводов, забойщики скота, ткачи, фармацевты, почтальоны, официанты, пекари и даже домашняя прислуга. Напоминали о себе самые угнетённые слои промышленных рабочих, которые являли собой резерв армии пролетариата. Стачки шли волна за волной. Чуть погодя взбунтовались московские печатники, и 27 сентября в Москве началась всеобщая забастовка. Разгоревшись из локального спора на Сытинской типографии, стачка за несколько дней вовлекла в свою орбиту более пятидесяти типографий, а затем приняла общегородской характер.
В то время как в Москве рабочее движение временно пошло на спад, начался новый революционный подъём в Санкт-Петербурге. 2 октября забастовали наборщики петербургских типографий. 6 октября в Москве «по симпатии» началась стачка железнодорожников. Работники железной дороги забастовали и выбрали свою делегацию. К 10 октября железнодорожная стачка приняла всеобщий характер, а к середине месяца бастовали уже 750 тысяч железнодорожных рабочих. Всеобщие стачки охватили Москву и Харьков, Ревель и Смоленск, Лодзь и Минск, Санкт-Петербург и Вильну, Одессу и Казань, Тифлис и другие крупные города. 16 октября к всеобщему выражению протеста присоединилась Финляндия. Забастовали абсолютно все железные дороги, настроение недовольства тут же подхватили служащие почтовых отделений, телефонисты, телеграфисты, работники сферы услуг и профессиональные рабочие. Экономическая стачка быстро приобретала политический характер. Именно эти события вынудили царя 17 октября 1905 года обнародовать специальный манифест, разработанный Сергеем Юльевичем Витте. Через два дня после публикации этого манифеста Всероссийская октябрьская политическая стачка подошла к концу.
Всякая забастовка помогает рабочему классу осознать себя действительной общественной силой. Наивысшим выражением этого является всеобщая политическая стачка. Ленин любил цитировать одну немецкую социалистическую песню: «Все колёса останавливаются, когда того захочет твоя могучая рука». Участвуя в стачечном движении, особенно тогда, когда движение достигает апогея и вовлекает в себя огромные массы людей, рабочие ощущают свою невероятную мощь, заключённую в их единстве. Стачка нивелирует различия между передовыми, политически сознательными рабочими и широкими массами, которые в этот момент будто бы пробуждаются ото сна. Осенью 1905 года революция приняла беспрецедентный размах. Во главе революционного движения стоял пролетариат, вооружённый классическим оружием борьбы – всеобщей забастовкой.