Из всей группы назад ушло двое или трое фашистов. Спасла их подбитая «пантера». Враги скрылись в дыму, а потом уползли за броню.
Отогнав гитлеровцев, Петр снова вернулся в боевое отделение. Попробовал маховик поворота башни. Безрезультатно. Башню заклинило намертво. Подергал подъемный механизм орудия и ему удалось поднять его сантиметра на два. Присмотрелся. Достал кувалду, зубило. Через минуту работы орудие стало свободно перемещаться по вертикали. И это уже хорошо.
Вовремя он управился! Гитлеровцы, видимо, решили разделаться с неподвижным, но мешавшим им танком, выкатили па прямую наводку противотанковое орудие. Да не рассчитали: выкатили как раз по фронту. Петр Трайнин, ни разу до этого не заглядывавший в прицел орудия, навел точно: угольник — в центр цели. Нажал на педаль спуска (снаряд-то, он знал, был уже в казеннике), и вражеская пушка, подброшенная разрывом, завалилась на бок. Надо же, попал!
Наступило утро 8 октября. За три дня беспрерывных боев фашисты выдохлись, отошли на исходные позиции. И просчитались. В ночь на 8 октября на плацдарм в районе Страхолесья переправились главные силы 77-го стрелкового и 1-го гвардейского кавалерийского корпусов.
И не только переправились, но сразу же выбили противника из ряда населенных пунктов, почти вдвое расширив по фронту удерживаемый плацдарм.
Вслед за этими соединениями вступила в бой и 150-я отдельная танковая бригада. Благодаря неимоверным усилиям ремонтников в строй было поставлено семнадцать танков. Отремонтировали и тридцатьчетверку старшего лейтенанта Назаренко.
А затем был бой за Горностайполь. Фашистов из села выбили довольно легко: успех решили и уменье и превосходство в силах.
Этим и закончились бои, о которых в сводке Совинформбюро за 8 октября было сказано предельно кратко: «В полосе среднего течения Днепра наши войска продолжали вести бои по расширению плацдармов на правом берегу реки в прежних районах...»
В прежних районах... Для Петра Трайнина за этими скупыми строчками таилось очень многое! За ними была героическая гибель капитанов Резцова и Черновола, лейтенантов Ткача, Паплина, Калачева и Эренбурга, младших лейтенантов Черненко, Батырова и Ежкова. Но с особой болью он переживал гибель механиков-водителей старшин Абдурашидова и Гудкова. Ведь еще вчера они вместе обсуждали свои дела, а сегодня...
Особенно тяжело переживал он гибель старшины Гудкова. По рассказам очевидцев Петр знал, что во время боя старшина был тяжело ранен. А когда механик-водитель еле выбрался из танка, его окружили фашисты, и тогда он, собрав последние силы, подорвал гранатой врагов и себя.
Знал Трайнин и другое. Когда в бою одному из наших легких танков перебило снарядом гусеницу, к нему на помощь тут же пришел экипаж лейтенанта Подобного. Расстреляв из пулемета гитлеровцев, окруживших неподвижную машину, он, взяв на буксир Т-70, вытащил его из зоны огня. В дальнейшем, действуя точно также, экипаж лейтенанта Подобного отбуксировал с поля боя еще две подбитых тридцатьчетверки, попутно раздавив гусеницами вражеское орудие и несколько пулеметных гнезд противника!
Отличился и экипаж легкого танка под командованием лейтенанта Кватанидзе. Он смело вступил в неравную схватку с фашистской «пантерой», сумел поджечь ее, а когда кончились боеприпасы, гусеницами своего танка вывел из строя четыре вражеских орудия, смял два пулеметных гнезда.
Когда у тридцатьчетверки старшего лейтенанта Назаренко перебило снарядом гусеницу, лейтенант Фурашев, огнем и лобовой броней защищал экипаж до тех пор, пока танкисты не устранили повреждение.
Подвиги... О смелости и отваге его боевых товарищей Петр Трайнин услышал в эти дни немало.
Капитан Захарченко, командуя спешенными экипажами, совершил умелый маневр и уничтожил группу гитлеровцев, вчетверо превышавших по численности его подразделение. А затем, приняв непосредственное командование над подоспевшими к нему артиллеристами лейтенанта Палия, подбил три вражеских «тигра» и пять «пантер»!
В этом бою отличился наводчик ефрейтор Артеменко. Когда расчет орудия вышел из строя, он один сжег два фашистских танка, гранатами уничтожил несколько вражеских солдат и офицеров!
Петр Трайнин восхищался подвигами других. А свои дела он вряд ли решился бы назвать подвигом. Ну прошел тот чертов мост. Повезло. Раздавил минометную батарею и два противотанковых орудия противника — опять повезло, что опередил врага. Умело маневрировал на поле боя, давая возможность старшему лейтенанту Назаренко сжечь только в одной атаке четыре фашистских танка. Совершил подвиги? Ничуть! Просто выполнял тяжелую солдатскую работу.
17 октября 1943 года в бригаду пришло известие о том, что старшина Трайнин, а также майор Безруков, капитаны Захарченко и Асессоров, лейтенанты Ачкасов и Калачев, ефрейтор Артеменко удостоены высшей награды Родины — звания Героя Советского Союза!
Что чувствовал Петр в те минуты? Вначале растерялся. Ведь, казалось, воевал как и все. Герой! Звание высокое.
Первым его поздравил (экипаж узнал об Указе, когда Трайнин вернулся после вызова к комбату) майор Безруков. Снова, как и в первые минуты после освобождения Страхолесья, обнял крепко, поцеловал механика-водителя.