А потом было преследование остатков разгромленной колонны. Шестнадцать километров гнали врага танкисты. На марше их догнала радостная новость: столица советской Украины — древний город Киев освобожден от немецко-фашистских захватчиков!
Но и это было еще не все. 7 ноября, в день 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, 150-й отдельной танковой бригаде за мужество и отвагу, проявленные ее личным составом в боях за освобождение Правобережной Украины, было присвоено почетное наименование — «Киевская».
Три дня отдыхала бригада — и снова вперед.
С ходу форсировав реку Тетерев, танкисты без особых потерь выбили врага из Малина. Труднее оказалось брать Коростень. Но все-таки ворвались и в него. А потом целых шесть суток отбивали яростные контратаки гитлеровцев, стремившихся во что бы то ни стало вернуть этот город, едва ли не ключевой узел в их обороне, проходящей по реке Уж.
Отразили все контратаки. Затем передали Коростень стрелковому полку 226-й дивизии и форсированным маршем двинулись на новый рубеж. Здесь, юго-западнее Малина, вместе с другими частями заняли оборону фронтом на Житомир.
Петр Трайнин недоумевал: почему на Житомир, если этот город, как сообщалось в недавней сводке Совинформбюро, уже освобожден советскими войсками? Ясность внес вернувшийся от командира батальона старший лейтенант Назаренко. Сказал хмуро, придерживая рукой то и дело подергивавшуюся (после контузии) правую щеку:
— Готовьтесь, братцы, дела нас ждут жаркие. Фашисты вновь взяли Житомир, теперь всеми силами прут на Малин. Никак не примирятся, гады, с потерей Киева. — И тут же добавил уже другим, довольным, топом: — Но есть и приятная новость. Наша-то бригада теперь не только «Киевская», но и «Коростеньская!»
Да, прав был старший лейтенант, говоря, что бригаду ждут жаркие дела. Уже на другой день она вступила в ожесточенные бои с рвущимся на Малин противником, которые почти без перерыва продолжались вплоть до 10 декабря. В ходе этих боев в первом батальоне, куда входил экипаж старшего лейтенанта Назаренко, в строю осталось всего лишь... три танка. По приказу комбрига их тут же передали во второй батальон майора Хватова.
— Ну, а нас теперь куда? — обратился Трайнин к своему командиру. — Опять в пешем строю воевать?
— Не горюй, без дела не останешься, — попробовал было утешить механика старший лейтенант. — Вначале, может, в пешем, но должны же нас когда-нибудь пополнить.
«Нечего сказать, утешил, — подумал Петр. — Ишь, «должны же когда-нибудь»... Это как в том прогнозе: либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет».
И он оказался прав. Новую машину они получили лишь в марте 1944 года. А до этого в числе других, тоже лишившихся танков экипажей, находились в резерве бригады.
Обидно! Тем более, что другие-то воевали. И неплохо. Недаром вскоре бригада Указом Президиума Верховного Совета СССР была награждена орденом Суворова II степени!
К середине марта бригада значительно пополнилась материальной частью и людьми. Готовилось наступление на Броды — крупный железнодорожный узел. Брать этот город предстояло во взаимодействии с частями 287-й стрелковой дивизии. По данным разведки, в Бродах оборонялось девять вражеских полков — восемь пехотных и один танковый!
Кроме того, подступы к Бродам прикрывали крупные и мелкие опорные пункты. Не выбив фашистов из всех этих гнезд, нечего было и думать о штурме Бродов.
Экипажу старшего лейтенанта Назаренко сразу же не повезло: 30 марта их танк подожгли.
Продвигаясь по лесной дороге, рота попала под огонь «тигра» и двух «пантер», находившихся в засаде. Выпустив несколько снарядов, они начали поспешно отходить к селу. Преследовали их сначала в ротной колонне, а затем, выйдя из леса, развернулись.
Фашистские танки уходили без выстрела, огибая село с юго-запада, то есть шли как раз тем маршрутом, который был задан и роте. Поэтому прибавили скорость, намереваясь все-таки сблизиться и уничтожить «попутчиков». Тем более что те вроде бы и не помышляли о сопротивлении.
Взвод старшего лейтенанта Назаренко находился на правом фланге роты, ближе всех к селу. Поэтому оказался первым в зоне огня вражеской батареи, ударившей по танкам метров с трехсот. Сразу стало ясно, что «бегство» «тигра» и «пантер» — не что иное, как уловка, хитрый ход с целью подставить советские танки под огонь затаившейся на окраине села батареи. При выстрелах «беглецы» развернулись на сто восемьдесят градусов, пошли на сближение, намереваясь ударить по левому флангу роты.
Какое решение мог принять в подобной обстановке командир? Единственное: приказать взводу Назаренко идти на батарею. А двумя другими взводами обрушиться на «тигр» и «пантеры».