— А ты, Виктор? — обратился Назаренко к стрелку- радисту Ляхову.
— Я — как все...
— Значит, порешили! — старший лейтенант рывком поднялся на ноги, предложил Трайнину: — Давай-ка сходим к комбату. Ты ему еще раз в деталях расскажешь все.
Майор Безруков внимательно выслушал Петра. Под конец не выдержал, радостно потер руки, сказал:
— А ведь это интересно! Молодец, старшина, здорово придумал! Только вот некоторые детали... Согласен, к мосту должен идти один танк. Но допустим, вы пройдете, уничтожите орудия. Но мост! Где гарантии, что его не взорвут в тот момент, когда вы атакуете фрицев? Не-ет, тут надо подумать... Саперы нужны! Но с вашим танком их не пошлешь. Значит, второй танк нужен. Чтобы следом за вами к мосту бы пулей выскочил. С саперами...
И еще. Расправитесь с орудиями и — в село. Действуйте стремительно. Вот тут нужен третий танк, не иначе! — Безруков взглянул на Назаренко. — Кого возьмешь, старший лейтенант? Чьи экипажи?
— Здесь, товарищ майор, многое будет зависеть от механиков-водителей, от их опыта, — опередив своего командира, ответил Трайнин. — Я прошу выделить нам в помощь экипажи, где механиками-водителями старшина Стародубец и старший сержант Пономарев...
— Хорошо, — согласился комбат. — Ну что, товарищи? Готовьтесь! А я — к комбригу. Доложить. Думаю, он примет ваш план.
Медленно рождалось осеннее утро. Было промозгло. Броню, будто после дождя, покрыло росой. Петр, сбив на затылок шлемофон, решил освежиться: провел по броне сложенной совочком ладонью, набрал влаги. Но тут же выплеснул ее на пожухлую траву: вода оказалась мутной, смешалась с потревоженным пыльным слоем.
— Что, напиться хотел? — свесился к нему старшим лейтенант Назаренко. Он стоял в своем люке — бодрый, свежий, будто у него и не было за плечами вчерашнего напряженного дня и этой бессонной ночи, в течение которой они и еще два танка плутали в потемках, дважды застревали, продвигаясь сюда, к тальниковым зарослям, подступавшим к дороге.
— Да нет, умыться хотел, — ответил Петр. — Лицо будто клеем стянуло.
— А ты вон из лужицы умойся, — показал сверху командир на колдобинку. — Там вода чистая, отстоялась.
— Да уж ладно, и так сойдет, — махнул рукой Трайнин. Поинтересовался: — А Бережнев-то с Ляховым что, подремали?
— Как же, задремлешь тут, — высунулся по пояс из открытого люка стрелок-радист. — И рад бы, да сон не идет. — Посоветовал Петру: — А ты, старшина, кончай топтаться. Залезай, посиди.
— Не-ет, мне нельзя, — поправляя шлемофон, сказал Трайнин. — Ноги затекут сидя-то. А им скоро такая чувствительность будет нужна...
Договорить ему не дал Назаренко. Встрепенувшись, oн прижал обеими руками наушники своего шлемофона, несколько секунд вслушивался в оживший эфир, потом коротко бросил:
— Понял... — И уже Трайнину: — Трогаем!
Привычно, ногами вперед, Петр забрался на свое место, захлопнул люк. Запустил двигатель. Чувствуя, как враз вспотели ладони, вытер их о комбинезон. Включил передачу, взялся за рычаги. Прежде чем тронуть машину с места, выдохнул, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Ну, пронеси...
Мост все ближе, ближе. До него уже метров триста, не больше. Тишина.