Описывать детально операции моей базы нет необходимости, тем более что методы ее работы до сих лор являются секретом. Важно отметить следующее: мы очень мало знали тогда о Китайской народной республике (а в действительности, и сейчас знаем крайне мало). С белым лицом невозможно затеряться даже в море желтых лиц, и особенно в полицейском государстве. Время от времени мы засылали в КНР храбрецов-китайцев, добровольно соглашавшихся на такое задание. Их сбрасывали с парашютом в каком-нибудь отдаленном районе или ночью высаживали с резиновой лодки на безлюдном побережье, они прятались в домах старых своих друзей или родственников и охотились за нужней нам информацией. Для такого рода дел нужен был немалый героизм. В ходе этих операций мы иной раз прибегали к помощи специального самолета — одолев вершины Гималаев, он устремлялся в северо-западные районы Китая: там, как мы знали, СССР создал полигон для испытания атомных бомб и, как мы подозревали, сооружал испытательную площадку для управляемых ракет — в районе Лянчоу (где уже был пущен в строй построенный СССР огромный завод по переработке урановой руды).
Шансы уцелеть для этих агентов были невелики, и постепенно мы переключились на другие пути сбора разведывательной информации: при помощи редких путешественников, дипломатов и, главное, при помощи разведки средствами связи и аэрофотосъемок.
Я помню, какое напряжение царило в радиорубке (нарочно сооруженной на холме, над Тайбэем), когда наша разведгруппа вела передачи из КНР. И сердце разрывалось от сострадания, когда, после долгого молчания, она вновь выходила в эфир, но начинала передачу с кодового сигнала свидетельствовавшего, что ее арестовали. Порой мы все-таки вступали в эту радиоигру и извлекали из нее какую-то пользу, но, как правило, это были малозначительные операции, не оправдывавшие особых усилий.
К концу 50-х годов мы пришли к выводу, что в основном следует полагаться на самолеты и радиоперехват. Специально обученные и должным образом снаряженные китайские летчики и радисты совершали чрезвычайно рискованные полеты над территорией КНР — самолет летел над самой землей, чтобы зафиксировать работу радаров и обнаружить зенитные установки, которые открывали по нему огонь. Во время таких операций в радиорубке в Тайбэе тоже царило напряжение, зато они приносили богатый урожай разведывательной информации.
После того как в мае 1960 года СССР сбил U-2, мы начали добиваться, чтобы тайваньским ВВС выделили несколько самолетов U-2, на которых лучшие их летчики совершали бы полеты над КНР (благо коммунистический Китай располагал лишь несколькими комплексами SA-2, при помощи которого и был сбит Пауэрс). Но разрешения нам не давали до тех пор, пока я сам не отправился в Вашингтон, где изложил, насколько нам необходимо располагать точной информацией о современном оружии Китая, и убедил начальство, что для этого нужны U-2 — тем более, что вероятно, в ближайшие годы U-2 смогут безнаказанно летать над КНР. Тайвань с радостью согласился взять на себя полную ответственность за такого рода полеты, и несколько первоклассных пилотов изъявили желание сесть за штурвал U-2.
Не велик секрет сказать, что в течение некоторого времени (пока фотосъемки со спутников не стали охватывать не только СССР, но и Китай) большую часть информации о современном вооружении Китая мы получали благодаря аэрофотосъемкам, осуществлявшимся этими пилотами — самыми смелыми из всех мне известных. После одного из первых полетов U-2, длившегося несколько часов, мы получили отличные снимки, запечатлевшие ракетные испытания, сведения о которых показывали, что Китай продолжает начатую совместно с СССР программу испытаний современной технологии. Программа эта, однако, зашла в тупик после того, как Москва отозвала своих специалистов. Но для нас эти снимки были дороже всяких миллионов. Наша страна в неоплатном долгу перед тайваньскими ВВС, потерявшими в ходе таких операций многих пилотов — попав в переделку, они приводили в действие взрывное устройство, чтобы ни самолет, ни сами они не оказались в руках врага.
Тайваньская база ЦРУ совместно с чанкайшистскими властями подготавливала и разбрасывала над территорией КНР листовки, предлагая денежную награду перебежчикам, если они явятся к нам с воинским снаряжением и полезной информацией. Однажды на одном из тайваньских аэродромов приземлился МиГ-15 — истребитель хоть и устаревшей конструкции, но все еще находившийся на вооружении большинства военно-воздушных подразделений КНР. Пилоту удалось незаметно ускользнуть, когда его эскадрилья пробивалась через гряду облаков, и благополучно приземлиться на Тайване, где он и поселился, получив обещанное вознаграждение. Это был совсем еще юноша, но хотя он вырос и воспитывался уже при Мао, он никогда слишком-то не поддавался коммунистической пропаганде, тем более, что дома ему растолковали, что «большой скачок» Мао полностью провалился, а то, что после 1960 года начались большие трудности с продовольствием, он и сам видел. Этот юноша рассказал, что давно уже намеревался бежать, но в бензобаке его самолета никогда не было достаточно горючего, чтобы долететь до Тайваня. Но вот пришло время передислокации на другую авиабазу — тогда бензобак заполнили до отказа. У юноши не было карты, однако он все-таки пошел на риск, и ему повезло, Его рассказ о моральном состоянии служащих китайских ВВС и о тренировочной методе летных школ оказался полезным с разведывательной точки зрения, да и МиГ-15, несмотря на свою устарелость, все же поведал нам кое-что о советско— китайской технике.
Больше всего забот мне доставлял наш — принадлежащий ЦРУ — аэрофлот, костяк которого составляли грузовые самолеты С-46 и С-47, в свое время перебазировавшиеся на Тайвань вслед за отступлением туда частей Чан Кайши. Со временем ЦРУ взяло на себя финансирование этого аэрофлота, чтобы использовать его — и пилотов — для всякого рода тайных операций. Постепенно мы обзавелись самыми лучшими (до появления реактивной авиации) транспортными самолетами — DC-4 и DC-6, — а потом у нас появились и Боинги-727, и даже один Конвэр-880.
Штаб-квартирой нашего аэрофлота был Тайвань. Прежде всего аэрофлот этот использовался для поставок припасов отрядам китайских националистов, много лет подряд сражавшихся против коммунистов в юго-западных районах Китая. Большая часть этих бойцов потом осела в труднодоступных районах возле китайско-бирманско-таиландской границы. Некоторые из них живут там и сейчас, несмотря на то, что ЦРУ перестало помогать им уже много лет назад. Большая часть их все-таки решила покинуть эту цитадель в джунглях и была по воздуху эвакуирована на Тайвань.
Часть наших экипажей состояла из бывших летчиков авиакомпании «Эйр Америка», «Сивил эйр транспорт» (СЭТ) и «Эйр Айша». Летчики из СЭТ и «Эйр Америка» были настоящими наемниками и не боялись риска. Им приходилось совершать длительные полеты над вражеской территорией, зачастую под огнем, — вели ли они разведку средствами связи или выбрасывали парашютный десант, как это было во Вьетнаме (в Дьенбьенфу), где они помогали французским войскам. Квалификация персонала этих авиасоединений (в том числе и наземного) была настолько высокой, что американские дальневосточные ВВС усиленно предлагали им выгодные контракты на службу в транспортной авиации.
Говоря о нашем аэрофлоте, следует отметить, что самой ценной составной частью его являлись ремонтные мастерские, укомплектованные отличными специалистами-китайцами. Во всем дальневосточном регионе не было лучших мастерских, к тому же они приносили большой доход, особенно когда в 60-х годах начались военные действия во Вьетнаме. Прибыль эта главным образом использовалась для возмещения различного рода убытков, связанных с деятельностью других компонентов нашего аэрофлота, а если что-то оставалось, мы это переводили на счет американских ВВС или в министерство финансов США.
Все это предприятие было слишком большим и сложным так что руководство им осуществлялось из вашингтонской штаб-квартиры» в основном под наблюдением главного юрисконсульта ЦРУ Ларри Хьюстона. Начальника местной базы использовали в основном как канал для передачи секретных инструкций экипажам самолетов. Кроме того, мне время от времени приходилось неприметно улаживать всякие кадровые проблемы, сложности с налоговым управлением и конфликты с различными китайскими организациями, которые не знали о связи нашего аэрофлота с США. В конце концов Тайвань создал свою пассажирскую авиалинию, а наш аэрофлот начал постепенно сворачиваться — хотя полная его ликвидация произошла лишь после окончания вьетнамской войны в 1975 году.
Человеку со стороны, конечно, трудно поверить, что число таких серьезных тайных операций ЦРУ, как радио «Свободная Европа» и «Свобода», или как комплекс «СЭТ-Эйр Америка», были невелики, а число значительных проектов с использованием полувоенных формирований и того меньше. Большая часть тайных операций — это операции малого масштаба, такие как издание проамериканских книг, публикация антисоветских статей да обеспечение деньгами и информацией представителей юношеских и профсоюзных организаций, участвующих в тех или иных международных конференциях, когда существует вероятность, что эти конференции будут использованы работниками коммунистического «агитпропа»
Риск при осуществлении таких операций невелик, как и связанные с ними денежные траты. Большую их часть трудно истолковать как противозаконные или тем более аморальные. Есть и другой тип операций, совсем уже невинных, осуществляемых ЦРУ чуть ли не каждый день. Для иллюстрации таковых я расскажу о проекте, родившемся на Тайване во время моей работы там.
Тайвань — исключительно яркий пример успешного использования американской помощи, особенно помощи в развитии сельского хозяйства. Большую роль сыграла в этом земельная реформа, предпринятая еще в первые годы создания Китайской республики, — в соответствии с ней земля в основном стала собственностью тех, кто ее обрабатывает. А кроме того, государство организовало курсы ведения совместного фермерского хозяйства и позаботилось о том, чтобы у крестьян не было проблем с техникой и химическими удобрениями. Все это превратило Тайвань в образец агрокультурных достижений.
Где-то в 1960 году в Вашингтоне родилась идея помочь Тайваню организовать сельскохозяйственную помощь странам Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки, где уровень агрокультуры был примитивным. Кроме того, такая помощь укрепила бы престиж тайваньского государства и способствовала налаживанию политических контактов с разными странами, не говоря уже о том, что это была бы своего рода демонстрация, чего могут добиться китайцы при системе свободного предпринимательства — и это как раз тогда, когда в результате «большого скачка» Мао Цзэдуна в КНР царил голод.
Это была отличная пропагандистская акция в поддержку как американской политики, так и американских принципов. Роль ЦРУ состояла в том, чтобы использовать свои контакты в странах, которые должны были получить помощь Тайваня связанных с ЦРУ людей попросили провести на местах разъяснительную работу относительно выгод тайваньской помощи, и вообще предпринять все необходимое, чтобы проект этот оказался успешным. Все это мероприятие вполне могло бы осуществляться открыто, когда бы не соображение, что очевидная причастность к нему США заставит шарахнуться в сторону некоторые правительства и поставят в неловкое положение сам Тайвань, который могут обвинить в том, что США принудили его к этому делу.
К тому времени, как проект был утвержден, я уже знал, что лучший способ добиться расположения китайских официальных лиц — это спокойная, неторопливая доверительная беседа. Это правило хорошо для любой страны, но особенно существенно оно на Востоке, где от «важного лица» зависит очень многое. В то время (как, впрочем, и сегодня) наиболее дальновидным политическим деятелем Тайваня был сын Чан Кайши — Чан Чинко. Он занимал самые разнообразные правительственные посты, а теперь — президент Китайской республики. Во время моего пребывания в Тайбэе, он отвечал за большинство разведывательных программ, и я узнал, что если в частном порядке честно объяснить ему все взаимные выгоды той или иной программы, он обычно идет навстречу — не в последнюю очередь потому, что, как и его отец, он особо подчеркивает свою лояльность США. А получив согласие, уже легко обговаривать дальнейшие конкретные шаги с соответствующими правительственными лицами.