Раздвиньте свои границы

Мы с девчонками прошли примерно треть склона горы Хелагс, самой высокой в Швеции к югу от полярного круга, и решили остановиться, чтобы наскоро поесть и попить. Маршрут был, конечно, нелегкий, и по ним обеим было видно, что они уже порядком устали. И не столько физически, сколько психически. В походы мы с ними ходили уже не раз, и я знала, на что они способны. Часто они включали режим экономии энергии. Я прекрасно знала, как это проявляется внешне. Во-первых, одна из них начинала еле переставлять ноги. Потом начиналось нытье, что они проголодались, а потом вопросы: «А оно нам надо?», «А сколько еще осталось?», слышалось: «Я устала!» И наконец страшный сон всех родителей: «Хочу домой!» Большая кружка горячего шоколада и бутерброды решали проблему в девяти случаях из десяти, но в долгих походах им порой приходилось нелегко.

В тот раз быстрее устала Нора и в знак этого театрально распласталась на земле. Вытаскивая бутылку воды из рюкзака, я заметила мужа и жену – обоим было уже за пятьдесят, – которые наблюдали за нами с соседней скалы. «Вы наказали их, что ли, что притащили сюда?» – наконец спросил мужчина. По его дразнящему тону и морщинкам в уголках глаз не было понятно, шутит он или нет. «Ну, из меня плохой исполнитель наказаний, – отшутилась я и добавила: – Нет, мне даже нравится, что у них такие непростые каникулы. Путь наименьшего сопротивления – это не по-нашему». Он кивнул, зажмурившись от бледного августовского солнца, и ответил: «Согласен. Такие путешествия самые лучшие. Они и запоминаются потом на всю жизнь». Мы побеседовали еще немного, потом я и девчонки собрали вещи, чтобы идти дальше. «До встречи на вершине!» – крикнул он нам, когда мы двинулись вперед.

Накануне вечером северная сторона нашей палатки прилипла к моему спальному мешку, потому что пронесся ураган с дождем. Мы оделись во все, что взяли с собой, заползли в спальные мешки, полусидя заглотили походный ужин, как гусеницы в своих коконах, а потом перекинулись в карты. Девчонки крепко проспали всю ночь, а я почти не сомкнула глаз, как всегда, когда, оказываясь лицом к лицу с природой, ощущаю свою незначительность. На следующий день стало тихо, но палатку и всю долину, где мы остановились, окутал плотный сырой туман. Как только мы вышли на маршрут, он рассеялся и точно по заказу между тучами засияло солнце. Мы забирались все выше, и я заметила, что девчонки начали прибавлять шагу. Последний участок пути мы прошли, глядя на высокую деревянную вышку, построенную на самой вершине.

Там настроение у девочек сразу же улучшилось, и они поспешили написать свои имена в книге, где бесчисленные туристы, побывавшие здесь до нас, оставили на память свои записи. Потом мы не спеша прошли по самому краю массива, полумесяцем обнимавшего ледник, лежавший внизу, и нам было хорошо и оттого, что мы сумели это сделать, и оттого, что самая трудная часть похода осталась позади (девчонки, конечно, не удержались и прошли чуть ли не по самому краю, заставив меня порядком поволноваться). Поход еще не закончился, но самое главное мы уже сделали – вместо мысли «Не смогу!» в голове зазвучало «Смогла!». Я поняла это по тому, как, болтая и смеясь, девочки чуть ли не бегом спускались со склона, как на пятой точке скатывались по снежному полю, осторожно скользя по его ледяной поверхности и в самом конце перекатываясь со льда на траву. Я поняла это по тому, как радостно приветствовали они стадо северных оленей, которое прошествовало мимо нас, как весело рассказывали друг другу о том, что видели на вершине горы, как будто это было давным-давно, а не всего какой-то час назад.

Любой родитель, который изъял электронные устройства у своих чад, прекрасно знает, что после многих часов сидения на диване физическая активность на природе дается им нелегко. А если погода сырая или холодная, вытащить детей на улицу кажется и вовсе непосильной задачей. Но есть серьезные причины сделать пребывание на открытом воздухе составной частью детской жизни, не в последнюю очередь потому, что это воспитывает в них устойчивость и выдержку. Конечно, и нагрузку, и силу духа дети могут развить и в спорте: одно не исключает другого. Разница в том, что friluftsliv вовлекает в занятия всю семью, и им можно заниматься всю жизнь, а не только в университете или колледже, как обычно бывает, когда занимаешься спортом. Кроме того, friluftsliv заставляет бросать вызов тем ограничениям, которые ты сам себе поставил.

Повышение устойчивости организма, ради которого физически вытаскиваешь себя за дверь, существовало в культуре friluftsliv задолго до того, как время, которое дети просиживают у экранов, стало большой проблемой для родителей, но содержание его со временем эволюционировало. Когда-то пребывание на открытом воздухе вообще и лыжные походы по пересеченной местности в частности считались необходимыми для национальной обороны и применялись военными для повышения жизнестойкости населения Швеции и Норвегии[151]. Бесстрашные норвежские путешественники, такие как Фритьоф Нансен, который на лыжах хотел дойти до Северного полюса, стали образцами для подражания для людей того времени и помогли сформировать традицию friluftsliv как увлекательного приключения, часто связанного с физическими нагрузками и рисками.

«Раньше, уже довольно давно, было принято считать friluftsliv занятием тяжелым, не для каждого. Мой отец был проводником в горах, и вот он, например, был человеком именно такого закала. Считалось, что нужно нести с собой тяжелый рюкзак и даже немного устать – иначе это был не friluftsliv», – рассказывала Кайса Реннар, пресс-секретарь Шведской ассоциации отдыха на открытом воздухе.

Она подчеркивает, что современные занятия на открытом воздухе гораздо разнообразнее. Вообще, смысл существования ассоциации состоит в том, чтобы friluftsliv охватил всех, от новичков до знатоков. Она отмечает, что организация ни в коем случае не считает «правильным» один-единственный способ или метод. «Наша ассоциация объединяет самых разных людей, от таких, кто точно знает, насколько туго надо шнуровать ботинки, до тех, кто считает, что самое главное в походе – это хорошо закусить. Но нам гораздо больше по душе ежедневный friluftsliv местного масштаба».

Однако общее мнение таково, что friluftsliv – прежде всего средство укрепления физического здоровья и психической выносливости. Да, конечно, профессия горного проводника, как у отца Реннар, это самый буквальный способ изменения себя физически и психически, но friluftsliv вырабатывает выносливость и более незаметными способами. Это средство личностного роста, раздвигания границ своей зоны комфорта, умения справляться с неудобствами – и психическими, и физическими – пребывания на открытом воздухе. Предполагается, что человек будет готов пробовать новое, радоваться тому, что у него получается, ликовать, чего-нибудь достигая. Все это неосязаемо и очень индивидуально. У матери троих маленьких детей, порой измотанной повседневными родительскими заботами, вполне может хватить выносливости, чтобы всем семейством отправиться на зимний пикник, хотя, конечно, гораздо проще усадить всех за стол. Для средних лет иммигрантки из Сирии, никогда не видевшей моря, это возможность научиться плавать. Для восьмидесятипятилетнего старика, который очень не хочет переселяться в дом престарелых, это часовая прогулка каждый день.

У меня лично много причин приучать детей проводить побольше времени на открытом воздухе, и одна из них – научить их сопротивляться нагрузке и невзгодам. Я не хочу, чтобы они боялись попробовать что-нибудь трудное или не сделали чего-нибудь из-за недостаточной уверенности в себе. Мне хочется, чтобы они знали и правильно судили о степени риска или о том, когда нужно остановиться, а такие умения необходимо отрабатывать на практике. А самое главное, я хочу, чтобы мои девочки знали – счастье может приходить изнутри, а самую большую радость можно найти в самых простых вещах. Переживая неудобства, долго таща на себе тяжелые рюкзаки, несколько дней обходясь без элементарных гигиенических условий, с трудом карабкаясь к вершине горы, они, как мне кажется, начинают больше ценить те удобства, на которые обычно не обращают никакого внимания.

Учитывая, как тесно в общественном сознании связаны пребывание на открытом воздухе и психическое равновесие, остается только удивляться, как мало исследована эта связь. Однако пилотное исследование студентов немецких колледжей, которые участвовали в норвежской программе выживания, лишний раз подтверждает, что она существует. Студенты восемь дней провели в сравнительно дикой природе региона Хардангервидда, очень далеко от всякой цивилизации. Они проходили большие расстояния по пересеченной местности, спали в маленьких палатках, питались скудно и редко, обходились без душа, туалета и, что многим далось труднее всего, без интернета. Вернувшись, студенты ответили на вопросы анкеты, и исследователи пришли к выводу, что отрыв от удобств современной жизни и переход в «замедленный режим» действительно «усилили психологические факторы, связанные с выносливостью, хорошим самочувствием и крепким здоровьем». Одним из параметров, который измеряли исследователи, было ощущение уверенности в себе, то есть, по сути, чувства самостоятельного свершения чего-то такого, что поначалу казалось неподдающимся. После этого опыта friluftsliv самооценка студентов значительно повысилась, а вместе с ней и удовлетворенность жизнью, радость, внимательность. Ощущение стресса, наоборот, снизилось[152].

Я много раз замечала то же самое у собственных детей. Поначалу они страшно пугались мало-мальски сложной задачи, а потом начинали ее решать. Как только все получалось, радовались они совершенно искренне и неподдельно. Часто казалось, что лучше всего им и запоминалось не то, что давалось без всяких усилий, но то, с чем приходилось не на шутку побороться. И, как правило, такие чувства усиливались, когда мы оказывались на открытом воздухе, особенно в долгих походах. На природе себялюбию не оставалось никакого места; все должны двигаться в одном направлении и делать так, чтобы всем в группе было хорошо. На маршруте мы, конечно, общались гораздо больше, чем обычно, может быть, даже сверх нормы. Но мы и гораздо точнее подстраивались друг под друга. Мы усерднее трудились, больше играли, часто смеялись.

Когда Норе исполнилось восемь лет, я взяла ее с собой в поход в Абиско, в Северную Швецию, точно так же, как три года назад ее сестру. Поход начался не по-детски, потому что на первом же участке подъема в гору на нас обрушился сильнейший ливень с ураганом. Я видела, что Норе нелегко на самых трудных участках пути, и подбадривала ее, как могла, одновременно следя, чтобы она не промокла. Никогда мы так не радовались, дойдя до цели. Пару часов мы сушились в теплом деревянном домике на самой вершине, а потом снова вышли наружу и под дождем стали искать место, где поставить палатку. Утром я проснулась рано, в полной тишине. Полюбовавшись картинно красивым восходом солнца, мы двинулись дальше и были вознаграждены великолепными видами по пути к следующему горному домику. Правда, сейчас, когда Нора рассказывает кому-нибудь об этом походе, то ничего не говорит об этих видах. Положа руку на сердце, я думаю, что она их вспомнит, только разглядывая фотографии в своем телефоне. Ну а пока, драматически понижая голос, она повествует, как нам пришлось ставить палатку на мокром, покрытом мхом утесе, как ветер чуть не сорвал ее оттуда (не волнуйтесь, утес был не очень высокий) и как мы, пытаясь заснуть под вой бури, перекатывались к одной стороне палатки, потому что поверхность утеса была наклонная. Но она вспоминает и о том, как тепло было в бревенчатом домике, до которого мы все-таки добрались, как мы сушились после нескольких часов, проведенных под холодным дождем, и какими вкусными оказались ее любимые хрустящие вафли. И получается рассказ об испытаниях и их преодолении, такой же старый, как история человечества.