138

емляху дань „по бѣлѣ отъ двора“. Вряд ли автор „Слова“ имел здесь в виду дань какого-то определенного размера, которую взимали половцы (белками, т. е. „белыми“, зимними шкурками белок-вевериц, или „белью“, т. е. мелкой серебряной монетой). Вряд ли даже половцы вообще взимали какую-то определенную дань с ближайших к ним русских областей. Автор „Слова“ говорит здесь о другом — о вынужденном подчинении русского мирного населения половцам, их набегам, и употребил для этого старую летописную формулу. Так „по беле от двора“ или „по беле от дыма“ платили в IX в. русские дань, согласно легендарному летописному рассказу, хозарам и „варягам“ (см. в „Повести временных лет“ под 859 г.). Автор „Слова“ говорит здесь, следовательно, об угрозе подчинения русских половцам. Половцы „сами“, вместо русских князей, брали с русских дань. Дань здесь — символ подчинения.

139

Игорь и Всеволодъ уже лжу убудиста которою, ту бяше успилъ отецъ ихъ Святъславь... Здесь, несомненно, говорится о „лже“, т. е. коварстве, половцев. „Коварство“ это было замирено походом Святослава 1184 г. (см. Историко-литературный очерк, стр. 243) и вновь „разбужено“ поражением Игоря. Но о какой „которе“ Игоря и Всеволода идет здесь речь? Игорь и Всеволод, как явствует и из летописи и из „Слова“, были весьма дружны („Игорь ждетъ мила брата Всеволода. И рече ему буй туръ Всеволодъ: «Одинъ братъ, одинъ свѣтъ свѣтлый ты, Игорю...»“. „Игорь плъкы заворочаетъ: жаль бо ему мила брата Всеволода“); Игорь и Всеволод между собой никогда не враждовали. Их „котора“ заключалась в том, что они не подчинились своему „отцу“, т. е. феодальному главе, Святославу. Своим неподчинением они дали разбить свои слабые, малочисленные дружины половцам и пробудили их „лжу“ — позволили им нарушить соглашение и новыми набегами разорять Русскую землю. Игорь и Всеволод неоднократно подвергаются в „Слове“ упрекам за это неподчинение: Всеволод забыл свою „честь“ (см. стр. 407), Игорь и Всеволод „нечестно“ одолели, „нечестно“ пролили кровь половцев (см. стр. 433) и др.

140

отецъ ихъ Святославъ. Речь идет о Святославе Всеволодовиче Киевском — сыне Всеволода Ольговича, двоюродном брате Игоря и Всеволода Святославичей. „Отцом“ Игоря и Всеволода Святослав назван как их феодальный глава. Святослав Всеволодович провел бурную жизнь. В 1141 г. он получил в княжение Туров. Затем до 1146 г. княжил во Владимире Волынском. Вскоре затем он несколько лет деятельно поддерживал в Северской земле Святослава Ольговича — отца Игоря Святославича — в его борьбе с Мономаховичами. Тогда, повидимому, и установилось у Святослава нежное и отеческое отношение к Игорю. После смерти Изяслава Мстиславича Святослав получил в княжение от Ростислава Мстиславича Туров и Пинск. С 1158 по 1164 г. Святослав княжил в Новгороде Северском, откуда перешел на княжение в Чернигов. В 1174 г. Святослав осаждал Киев. Во время смут во Владимире Суздальском после смерти Андрея Боголюбского Святослав поддерживал его брата Всеволода Юрьевича и Михалку. С 1180 г. Святослав надолго утверждается в Киеве, но владел он только Киевом. Остальными городами киевского княжения обладал Рюрик Ростиславич. Совместно с Рюриком Святослав организовывает объединенные походы русских князей на половцев, из которых особенно успешным был тот самый поход 1184 г., в котором не успел принять участие Игорь Святославич (см. стр. 243). Возрастающему влиянию Всеволода Юрьевича Владимиро-Суздальского Святослав пытался оказать сопротивление, но безуспешно. Умер Святослав в 1194 г. Данные исследования выстроенного Святославом в Чернигове Благовещенского собора позволяют говорить о своеобразной школе зодчества Святослава Всеволодовича, воскресившей архитектурные традиции единой Руси XI в. Таковы некоторые внешние данные его биографии, за которыми кроется трудная, бурная, обильная событиями жизнь незаурядного, умного и деятельного русского князя XII в.

141

Святославь грозный великый киевскый грозою. Почему Святослав „грозный“? Здесь идеальное представление о князе, в особенности киевском. На самом деле Святослав „грозным“ не был, он владел только Киевом, деля свою власть с Рюриком, обладавшим остальными киевскими городами. Святослав — один из слабейших князей, когда-либо княживших в Киеве. Однако Киев и в XII в. продолжал считаться, если и не реально, то в каком-то идеальном смысле, центром Руси, а киевский князь — главою всех русских князей. Автор „Слова“ видит в строгом и безусловном выполнении феодальных обязательств по отношению к слабеющему золотому киевскому столу одно из противоядий против феодальных усобиц, одно из средств сохранения единства Руси. Он наделяет Святослава идеальными свойствами главы русских князей: он „грозный“ и „великый“. Слово „великий“ еще не входило в титул киевских князей. Титул „великого князя“ был, повидимому, впервые принят на северо-востоке Руси, Всеволодом Юрьевичем Суздальским. Слово „великий“ употреблено здесь, как и слово „грозный“, для того, чтобы подчеркнуть величие киевского стола и приписать киевскому князю идеальные свойства главы всех русских князей.

142

наступи на землю Половецкую. Слово „наступи“ — обычное военное выражение. Оно означает „напал“, „навел свои войска“. См. в „Повести временных лет“ под 1024 г.: „и посем наступи Мстислав со дружиною своею и нача сечи варяги“ (Лаврентьевская летопись); под 1097 г.: „и помыслих: на землю Лядьскую наступлю на зиму“ (там же).

143

притопта хлъми и яругы, взмути рѣкы и озеры, иссуши потокы и болота. Этими словами в „Слове“ наглядно подчеркиваются огромные размеры войска Святослава, совершившего победоносный поход на степь 1184 г. При передвижении в степи конное войско оставляло отчетливые следы: Святославово войско „притопта хлъми и яругы“ (ср. выше, где Кончак следом, оставляемым в степи от своего войска, указывает путь хану Гзе). Переходя вброд, войско взмучивало реки и озера (ср. выше: наступающее войско половцев, переходя вброд реки, взмучивает их воду: „рѣкы мутно текуть“). Войско Святослава „теребило путь“, „мостило мосты“ по „грязивым местам“ степи; оно даже „иссуши потокы и болота“ (ср. выше, войско Игоря после победы „орьтъмами, и япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мѣстомъ...“).

144

А поганаго Кобяка изъ луку моря отъ желѣзныхъ великыхъ плъковъ половецкыхъ, яко вихръ, выторже. В. В. Мавродин на основании летописных данных так описывает обстоятельства пленения Кобяка. „В 1183 г. предпринимается поход князей Святослава (Киевского), Рюрика (Ростиславича), Владимира Глебовича Переяславльского, князей луцкого, городенского, пинского, смоленского, галицкого вместе с вспомогательными отрядами берендеев. Особенно энергично действовал Владимир Глебович, разбивший половцев в степях. Разгромить их полностью не удалось, так как половцы, по обыкновению, быстро скрылись от преследования. У Угла (на р. Ерели) Владимир был окружен отрядами хана Кобяка. Переяславцам и берендеям угрожала опасность, но в это время подоспели передовые рати Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича, и половцы потерпели поражение. Квязья взяли 7000 пленников, в том числе хана Кобяка Карлыевича, которого привезли в Киев ко двору Святослава; взяты были и его сыновья. Попали в плен к русским также Изай Билюкович, Товлый с сыном, Бокмиш и другие знатные половцы; захвачена была и большая добыча, освобождено и приведено «на Русь» много «колодников», пленных русских“ (Очерки истории левобережной Украины. Л., 1940, стр. 256).

145

и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ, въ гридницѣ Святъславли. Ту нѣмци и венедици, ту греци и морава поють славу Святъславлю, кають князя Игоря... Ту Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощиево.

Кобяк был захвачен в плен в походе Святослава 1183 г. Гридницей называлась большая пиршественная зала, где сходились „гриди“ — дружинники князя. О громадных размерах ее можно судить по тем данным, которые сообщает арабский путешественник X в. Ибн-Фадлан: он говорит, что во дворце русского князя с ним находится 400 его военных сподвижников, среди которых он сидит на престоле; верхового коня к нему подводят прямо к престолу (более подробно об устройстве гридниц см.: История культуры древней Руси, т. I. М. — Л., 1948, стр. 220—222). В XII в., в период феодальной раздробленности, княжеские пиры были гораздо скромнее по размерам, чем в XI в., и устраивались по большей части на „сенях“ (крытая галерея второго этажа). Помещение же гридницы часто использовалось для заключения пленных. Так, например, см. в Софийской первой летописи под 1097 г.: „введоша его (Василька Теребовльского) в гридницю окованного“; в Новгородской первой летописи под 1216 г.: „а повязанных Ярослав, въбег в Переяславль, повеле въметати в погреб, что есть новгородьць, а иных в гридницю, и ту ся издъхоша в множьстве“, и др. Нельзя поэтому представлять себе, что немцы, венецианцы, греки и чехи поют славу Святославу тут же в гриднице. „Ту“ употреблено здесь не для определения места, а для определения времени — „тут“, т. е. „после этого“, а не „здесь“. Это значение слова „ту“ ясно и из следующей затем фразы „Ту Игорь князь высѣдѣ изъ седла злата, а въ сѣдло кощиево“. Автор „Слова“ в данном случае отмечает всесветную славу похода Святослава, так же как она отмечается в летописи для Владимира Мономаха, в житии Александра Невского для Александра Невского, и т. д.

146

Ту Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощиево. Мы отмечали выше, что золочеными или золотыми были только предметы княжеского обихода (см. стр. 393). Следовательно „седло злато“ означает „седло княжеское“, а все выражение в целом имеет следующий смысл: „Тут-то Игорь князь пересел из княжеского седла в седло рабское, кощиево“, т. е. из князя стал пленником.

147