Имеет смысл настойчиво утверждать, что общество – это больше, чем простая нуклеарная семья, то есть двое родителей с поколением их зависимых потомков. Но это не исключает возможность того, что семьи и общества, возможно, имеют похожие психологические и биологические основы. Может ли общество представлять собой своего рода расширенную группу родственников, либо с точки зрения настоящей родословной народа, либо (с точки зрения психологии) в воображении его членов? В связи с этим – кого мы должны считать родственниками, расширенной семьей в широком смысле? Имеется ли в семьях такого же рода принадлежность и явная идентичность, которых мы ожидаем от обществ? Насколько всеобъемлющи, универсальны и точны наши знания о наших биологических родственниках и применимы ли логика и эмоции, задействованные в наших связях с семьей, к тому, как мы связаны с обществами?

Семьи, несомненно, занимают главное место в повседневной человеческой жизни и характеризуются особыми отношениями, не свойственными другим биологическим видам. Взять, например, общепринятые ожидания, что отец будет находиться рядом со своим потомством. Каждый дельфин, слон, шимпанзе или бонобо растет, не зная своего отца. И родители с детьми – всего лишь часть общей картины. Человеческие семейные взаимоотношения очень запутанны по сравнению с родственными взаимосвязями других животных. У людей не только родители принимают участие в жизни своих детей и внуков до тех пор, пока живы, но мы отслеживаем целый ряд родственников со стороны матери и отца. Мы знаем своих родных братьев и сестер, и братьев и сестер обоих родителей, и супругов этих родственников и их потомков. Люди не просто находят супруга на всю жизнь (или, по крайней мере, пытаются это сделать) – эти узы связывают их с сетями родственников[639].

Изучение этих сетей биологами и антропологами стало важной основой для исследований социального поведения, и особенно кооперации и альтруизма. К 1960-м гг. биологи создали основную массу работ, посвященных теории родственного отбора, согласно которой вид в процессе эволюции формирует поведение, благоприятствующее передаче генов родственников следующему поколению. С тех пор ученые толковали родственные отношения как ключевую движущую силу не только в семьях, но и в наших связях с обществом: согласно одной концепции, если общества – это воображаемые сообщества, то человеческий разум представляет общество в качестве продолжения семьи. Это, в свою очередь, должно было бы заставить нас рассматривать членов нашего общества как родственников.

Действительно, способы выражения людьми своих связей с родственниками и своей связи с обществом частично совпадают. В то же время данные, полученные и в мире животных, и в мире людей, одинаково свидетельствуют, что понимание и отслеживание родственников и понимание и отслеживание членов общества представляют собой разные задачи, которые, как правило, выполняются для решения разных, хотя временами и перекрывающихся проблем.

Родственные отношения и сообщества в природе

Для того чтобы родственный отбор действовал, индивидуумы должны быть способны выделять своих родственников из толпы или по меньшей мере оказывать предпочтение родственникам случайно. Для муравьев и других общественных насекомых это не проблема: обычно сообщество и есть родственники. У таких видов колония – это одна многочисленная нуклеарная семья, состоящая из царицы-основательницы и множества поколений ее потомков.

Однако за пределами колонии муравьев представление об обществе как о родственниках становится весьма туманным. Основная группа, или «ядро», саванных слонов, которую часто неверно называют семьей, может позволить вступить в свои ряды совершенно чужим особям, и, насколько можно судить, с этого момента к чужакам относятся как к равным[640]. Тот факт, что, как правило, «ядро» в конечном итоге состоит из родственников, – это побочный результат его истории. Поскольку родные братья и сестры растут вместе, они склонны оставаться вместе. Стаи серых волков могут представлять собой семьи, но доказано, что они тоже способны принимать чужаков в качестве постоянных членов[641].

Любые действительно существующие родственные линии могут быть недолговечны. Это справедливо даже для таких видов, как волк и сурикат, чьи сообщества могут напоминать колонию общественных насекомых тем, что иногда они состоят из семьи с множеством поколений молодых особей, которые помогают растить детенышей и выполнять другую работу. Стая или клан может существовать в течение многих поколений без нарушения целостности. Но вглядитесь внимательнее: размножающиеся самцы и самки приходят и уходят, иногда мирно, а иногда их замещают чужаки в результате борьбы. Десять, двадцать или пятьдесят лет спустя в том же сообществе, на том же участке земли, родственные линии могут сменять друг друга до тех пор, пока это сообщество не станет состоять из животных, не связанных кровным родством с его основателями.

Часто у волков и саванных слонов, а также, без исключений, у многих других млекопитающих, от афалин до горных горилл, сообщества состоят из множества разных родственных линий[642]. Существуют также сообщества, между членами которых вообще нет родственных связей. В табуне лошадей, вероятно, ни одно взрослое животное не связано с другими родством. Это результат процесса формирования такого сообщества. Взрослеющие лошади обоих полов образуют связи не с друзьями детства, как это делают слоны, а с теми особями, которых они встретят, покинув сообщество, в котором родились. Взрослые лошади утрачивают все связи с родственниками, с которыми выросли. Теория родственного отбора предсказывает, что животное будет рисковать жизнью ради родственников. Тем не менее не связанные родственными узами члены этих сообществ лошадей остаются вместе долгое время и даже все как один встают на защиту жеребят от волков[643].

К одним из наиболее устойчивых среди всех сообществ млекопитающих относится сообщество летучих мышей вида обыкновенный копьенос, состоящее из особей, которые вообще не являются родственниками. Каждая пещера в местах обитания этих летучих мышей вмещает множество сообществ, устраивающихся на ночлег на отдельных участках. Такие сообщества включают от 8 до 40 самок, которые впервые встретились, будучи еще молодыми взрослыми особями, и одного самца, почти не представляющего ценности. Хотя эти самки вообще не связаны родством, они хорошо относятся друг к другу. Самки вместе добывают корм на общей территории и становятся настолько преданными группе в течение всей своей жизни продолжительностью более 16 лет, что, если детеныш падает с насеста, они защищают его от чужих летучих мышей до тех пор, пока мать не придет на помощь[644].

Несомненно, сообщества обеспечивают преимущества (например, защиту детенышей), которые могут удерживать животных вместе, не важно, связаны ли они родством. Хотя родственные связи могут служить дополнительным мотивом для того, чтобы оставаться в определенных сообществах, присутствие родственников не обязательно для благоденствия и процветания самого сообщества. Ключом к его успеху служит взаимовыгодное сосуществование.

А что насчет человекообразных обезьян, за исключением человека? Когда молодые самки бонобо и шимпанзе переходят в другое сообщество, рядом с ними больше нет ни одного родственника, но они охотно устанавливают связи (особенно это заметно у бонобо). Самцы, наоборот, остаются рядом со своими родственниками, и все же их ближайшими союзниками, как правило, выступают не братья или сестры[645]. Самцы устанавливают дружеские отношения с индивидуумами с похожим характером. Общительные или раздражительные шимпанзе держатся вместе – возможность свободно перемещаться в сообществе со слиянием-разделением обеспечивает значительное преимущество[646].

Более того, в генетически разнообразных сообществах, как человеческих, так и других видов, выяснять родство, как правило, непрактично. Рассмотрите отношение ребенка к его матери. Казалось бы, нет никакого иного члена семьи, которого ребенку было бы проще узнавать. Но даже здесь существует камень преткновения, поскольку ребенок должен научиться отличать свою мать от нянюшек, бабушек и тех остальных, кто часто помогает ухаживать за малышами, – помощников, которые существуют у многих образующих сообщества видов с кооперативным размножением. У людей есть решение: малыш слушает свою мать, находясь в утробе, и формирует привязанность к лицу, ассоциирующемуся с этим голосом, в течение трех дней после рождения[647]. Подобный короткий путь маловероятен, когда речь идет о распознавании любого другого родственника, в том числе отца.

Бывают ключи к разгадке в виде сходства между членами семьи. Например, хомяк может не только различать других хомяков, но и способен определить родственника, с которым он никогда не встречался, сравнивая запах другой особи со своим собственным[648]. В одном исследовании шимпанзе смогли подобрать к фотографиям незнакомых детенышей фотографии матерей этих малышей чаще, чем если бы это была просто случайность[649]. И все-таки сходство, даже среди ближайших родственников, может быть неравномерным. Известно, что у людей отцы переоценивают, насколько они похожи на своих детей. Хотя исследователи продемонстрировали, что чужаки способны определить родителей малыша чаще, чем ожидалось бы при случайном совпадении, ошибок очень много[650]. Взрослея, люди начинают узнавать членов семьи, но не потому, что ориентируются на внешнее сходство или какие-то доказательства генетической взаимосвязи, а потому, что доверяют другим, которые рассказывают, кто есть кто, и находятся вместе с этими членами семьи с рождения.

Помимо сложностей, связанных с выявлением родственников, существует еще вопрос о том, какое родство вообще имеет значение для людей и других животных. Люди определяют категории родственных взаимоотношений, такие как «мать» или «брат», и, вероятно, это же делают и другие позвоночные, как было зафиксировано у павианов[651]. Тем не менее то, что происходит в голове у павиана, взаимодействующего со своей сестрой, вряд ли соответствует представлению человека о сестре. Павианы полагаются на объединения ради поддержки больше, чем на родство или сходство. Связи между этими низшими узконосыми обезьянами возникают в результате тесного знакомства, а не обусловлены настоящей – непознаваемой – родословной[652]. Каждая самка отслеживает свою матрилинию – персональную сеть самок, которые обычно являются ее родственницами, такими как ее потомство, сестры, мать и т. д. На практике решение вопроса о том, кто из других самок будет входить в матрилинию конкретной самки павиана, зависит от ее вкусов, так что родственниц могут не принимать во внимание, а приятных неродственных особей включать[653].