Я понял, что и на этот раз пройдоха выйдет сухим из воды. С досады рубанул воздух рукой и громко сплюнул. Схватил затем в сердцах лежавший на лавке в сенях саквояж и, что было сил, пнул его ногой, словно футбольный мяч. Он пролетел через крыльцо и, вращаясь в воздухе, упал на песчаную дорожку. Мне показалось, что при падении из него вылетела какая-то крохотная блестящая вещица. Я кинулся к саквояжу: рядом с ним среди песчинок, блестя на солнце, лежала золотая сережка! Зацепилась ли она за что-то, была ли в саквояже прореха, но доказательство преступления было на лицо. Мне хватило секунды, чтобы приставить вороненый ствол ко лбу Рукавишникова.

– Где прячешь ценности, скотина? – рявкнул я, показывая сережку. – Пристрелю как собаку! Считаю до трех – раз, два…

– Господи, Боже мой! – заголосила хозяйка.

– Cкажу, все скажу! – засипел подонок. – Только не стреляй! В спальне они, под кроватью две доски поднимаются.

– Тальский приходил за мздой?

– Да… Он прикрывает нас…

– Кого – нас? Кто у тебя в подручных?

– Милиционер Кругликов и бывший мещанин Cелезнев.

– Значит, хищение художественных ценностей Заградского тоже на вашей совести?

– План разработал Белый, Тальский с помощью Кругликова помог его осуществить. Кругликов вынул чеку с колеса подводы Батейкина, когда ходил в конец обоза за выпавшей курительной трубкой.

– Вы, что, состоите в бандитской шайке?

– Мы сами по себе.

– Кто подговорил залетного бандита напасть на меня среди ночи?

– Тальский. Сказал, что ты опасен.

– По его приказу мне подбросили картину со статуэткой?

– Да.

– Ты погубил Трутнева?.. По своей инициативе или Белый попросил?

– Белый. Со мной связался один из его подручных и попросил извлечь Трутнева из-за решетки. Я сказал, что это невозможно. Тогда он сунул мне денег, наказав пустить задержанного парня в расход.

– Не сомневаюсь, что именно ты, сучий потрох, предупредил Белого о засаде в доме Неверова… Не так ли?.. Знаешь, где притон «монастырских»? Где они торчат?

– Предупредил я, но где притон «монастырских», знать не знаю.