Я знал спортсмена ещё со студенческих лет, когда делал передачу на телевидении о первом советском чемпионе мира в этом виде фехтования. Марк нравился нам, молодым журналистам, лёгкостью, с которой он шагал от одной победы к другой, ироничным отношением и почти скепсисом ко всему, что происходило в те годы вокруг, в том числе и к ограничениям, дискриминации. С чем ему, еврею, приходилось сталкиваться при выезде за границу. Он был добр и чрезвычайно широк с теми, кого уважал. Мы легко сдружились тогда…
Годами противники на фехтовальных дорожках мира не могли приспособиться к навязываемому Марком стилю боя – и проигрывали. Острый ум, парадоксальные решения, каскад необычных приёмов ставили в тупик гораздо более быстрых от природы спортсменов. На фехтовальных дорожках 60-х ему не было равных в мире. Но к 56 годам он, по существу, остался один на один с тяжёлой болезнью. Средств на лечение не было. Развалившийся советский режим дал ему пенсию и право работать. Однако для срочной операции нужны были тысячи и тысячи долларов. Государство в своё время забирало в бюджет почти всё, что привозили спортсмены-победители из-за рубежа…
Но спортивный мир помнил его. Олимпийский комитет Германии взял на себя все расходы по операции чемпиона Мюнхенской Олимпиады. Немецкие врачи сделали всё, что могли в тот период. Вернувшись в Москву, Марк на короткое время почувствовал облегчение. Потом всё началось сначала. Шипы в позвоночнике росли и перекрывали нервные «провода». Его ждала неподвижность, которая могла наступить в любое мгновение. Кто-либо просто похлопал бы его по плечу, дружески спросив: «Как дела, старина?» – и… этого было бы достаточно: нерв перекрыт, и человек не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
На летних Олимпийских играх 1996 года в Атланте Марк Ракита был в числе гостей. Он с трудом передвигался. Настроение было подавленное. Но он не замыкался и при первой возможности общался с коллегами… А вскоре пришло приглашение посетить в качестве гостя фехтовальный турнир в Израиле. Там близкий друг привёл Марка к Шимону Рохкинду Доктор к этому времени как раз разработал методику трансплантации, используя уникальную аппаратуру при операциях на позвоночнике. В буквальном смысле он научился распутывать клубки нервов, находить порванный, восстанавливать или брать нерв из другой части тела и пришивать его вместо повреждённого, отвечающего за очень важные двигательные функции. Разумеется, эти микрохирургические операции требовали не только терпения, мастерства, но и отменного здоровья, постоянной тренировки.
Во время нашей беседы Шимон признавался, что не помнит, когда брал отпуск. Вместо этого он выезжал на научные конференции в разные страны, где выступал с докладами, общался, советовался с крупнейшими специалистами мира, в первую очередь, из Америки и Англии. И вот таких два необычных человека сидели друг против друга. Судьба всё-таки свела их как врача и пациента. Они, конечно, не могли не понравиться друг другу. И Шимон сказал: «Центр, в котором я оперирую, располагает новейшим оборудованием и аппаратурой. Хотя я готов сделать всё бесплатно, операция стоит тысячи долларов. Ты должен найти эти деньги, Марк. Не для меня, для Центра».
Вернувшись в Москву, Марк обратился в Российский Еврейский конгресс. На ближайшем заседании был поднят этот вопрос. С «шапкой» по кругу пошёл Сергей Танкилевич, председатель спортивно-культурного еврейского общества «Маккаби». Вот имена некоторых из тех, кто вслед за Сергеем внёс свою лепту, собрав нужную сумму на операцию: знаменитый адвокат Генри Резник, член президиума РЕК Геннадий Ровнер, бизнесмены Андрей Раппопорт, Евгений Сатановский, Сергей Ширяев, Леонид Дубовой…
Так Марк оказался в операционном отделении нейрохирургии Медицинского центра в Тель-Авиве. Операция длилась девять часов. Сразу после неё пациента поставили на ноги. Через день он начал ходить, а ещё через четыре дня покинул больницу. Марк мгновенно почувствовал улучшение: ходить стало легче, появилась сила в руках. А вскоре понял, что при известных обстоятельствах может вернуться к тренерской работе.
Мне невероятно приятно было писать это заключение к очерку в наши дни. Операция доктора Рохкинда не просто вернула Марка к жизни. Марк уверенно вошёл в клуб 80-летних. Он стал консультантом сборной России по фехтованию, председателем тренерского совета, ездит на сборы. Я написал о Раките книгу под названием «Моцарт фехтования».
6. Из дальних странствий возвратясь…
Поездка в Амстердам-2002 была импровизацией. Мои друзья-меломаны собрались туда на Международный фестиваль альтернативной музыки. И я увязался за ними. Нет, не из-за фестиваля, хотя незадолго до того они познакомили меня с профессором Московской консерватории, композитором-минималистом. Я поехал в Амстердам потому, что никогда там не был. Ездить туда, где нет знакомых, по правде говоря, я тогда опасался. У меня не было опыта путешествия в одиночку, и я предпочитал разъезжать по миру с кем-то, приезжать к кому-то. А тут я поступил безответственно. Взял билет на поезд, а потом понял, что с гостиницами в Амстердаме будет не так-то просто: или далеко от центра и дёшево, или в центре, но цены – заоблачные. Отступать поздно, и я отважно отправился на станцию Ватерлоо.
Перед тем как сесть в поезд на Брюссель, где предстояло сделать пересадку на Амстердам, я подошёл к окошку кассы поменять валюту. Почему-то решил, что еду в Бельгию, и попросил бельгийские франки. Тут мне вовремя помогли сообразить, что я всё же еду в Нидерланды и нуждаюсь в голландских гульденах. (О «евро» в те времена ещё и речи не было. –
На голландской земле мне очень повезло с попутчиками. Рядом со мной оказались два студента из Лейденского университета, расположенного неподалёку от Амстердама. Ёрди учился на филолога, а Мартен – на археолога. Они свободно говорили не только на английском, но и на французском, и на немецком. Ребята написали мне список музеев в Амстердаме и дали множество полезных сведений о стране. Когда проходил контролёр, мои попутчики показали ему студенческие билеты. На мой немой вопрос Ёрди сообщил, что все четыре года учёбы студенты имеют право на бесплатный проезд по своему студенческому билету на любом виде транспорта на территории Голландии в любой конец страны. Включая такси, съязвил Мартен. Оказалось, что отец Ёрди – таксист. И когда я сказал, что еду в Голландию впервые и у меня ещё нет гостиницы, Ёрди тут же по мобильному телефону позвонил отцу. Однако он в этот день не работал, а мои студенты-попутчики мало что знали про гостиницы. Тем не менее на вокзале в Амстердаме перед тем, как попрощаться, они подвели меня к туристическому бюро.
Тут я впервые за все годы жизни на Западе выстоял очередь в два с половиной часа, подмечая много знакомого из прежнего моего опыта в Советском Союзе. Молодой человек с огромным рюкзаком за спиной норовил пройти в бюро, в обход нас, стоящих на улице. Его не пустили. К студентам-туристам из Франции, стоящим впереди меня, подошёл юркий типчик с предложениями дешёвого общежития. Воровато озираясь, человечек показал фотографию жилья. Назвал цену и тут же отошёл в сторону. Ясно, что это был незаконный конкурент туристическому бюро. Кажется, никто не клюнул на его предложение. Позади меня стояла молодая пара из Англии. Они показались куда терпеливее меня и особо не волновались. Я же нервно поглядывал на часы. Очередь двигалась медленно…
В десятом часу вечера мною занялся агент бюро. Я назвал приемлемую цену, которую мог заплатить за номер. Разумеется, в центре Амстердама. Он показал мне на экране компьютера, что за эту цену я должен ехать в гостиницу на окраину. Стало ясно, что о жилье следовало побеспокоиться заранее. Ещё с полчаса я провёл у стойки клерка, пока не получил адрес 4-звёздочного отеля в самом центре на одну ночь. О цене говорить не стану. Но если ехать в Амстердам, надо действительно жить только в центре. Иначе не почувствовать дух города, его своеобычность.
Амстердам – город трамваев и велосипедов, мостов и каналов. Вечерний Амстердам неповторим. Трамвайные линии обозначены ячейками с лампочками через каждые два метра. Всюду снуют велосипедисты. Шагая по улице, вы слышите, как они гремят амуницией, как шуршат велосипедные шины. Эти совершенно непривычные звуки подчёркивают отсутствие автомобилей. На велосипедах проходит вся жизнь амстердамцев. Я видел, как студентка с рюкзачком за спиной куда-то мчалась и на ходу ела огромный сэндвич. Другая держала в руке мобильный телефон и рулила, не сбавляя скорости. Вдоль каналов, по набережной, молодые люди везли на багажнике своих подруг и громко болтали друг с другом.
Каналов в Амстердаме больше, чем в Венеции, а мостов больше, чем в Париже. Примечательно, что в городе свежий воздух без запаха тухлой воды. Оказалось, что воду в каналах чистят дважды в неделю – осенью и зимой, и четыре раза в неделю – летом. Позеленевшая вода собирается в небольшие ёмкости-сборники и вывозится. В переулках и улочках Амстердама, который начал застраиваться ещё в XII веке, огромное количество ресторанов с заморскими кухнями. Особенно много индонезийских. Ведь Индонезия была голландской колонией больше трёхсот лет. Вот в таком ресторане я и поужинал в тот вечер, устроившись в гостинице. Ел весьма экзотическое блюдо – запечённую в банановых листьях макрель со специями и соусом. Блюдо это индонезийцы называют «иконпэпесан». Оно подаётся с рисом и овощами. Я заметил, что в ресторане никто не заказывал вина или чего-то покрепче. Пили воду и сок. И это в вечерний час.
Амстердам показался мне ещё более интернациональным, чем Лондон. В ресторанном деле он был представлен едва ли не всеми национальными кухнями мира. Русская тема тут тоже звучала. В один из дней я буквально наткнулся на ресторан «Калинка». Кстати, у разных ресторанов и пабов звучали «Калинка-малинка моя», «Катюша», вальс «Дунайские волны». Эти щемящие для русского уха мелодии наяривали на своих баянах и аккордеонах молодые музыканты. Иногда бубенцами их поддерживали подруги. Они же собирали деньги с прохожих. Справедливости ради замечу, что русская тема звучала не только на улицах и в ресторанах. В музеях Амстердама я видел картины чудесного Шагала, живопись Гончаровой, Малевича…
Амстердам – один из крупнейших музыкальных центров Европы. В центре расположено множество музеев и выставок. Есть музей Рембрандта, музей Ван Гога… Как и в Лондоне есть свой музей Мадам Тюссо. Среди экзотических могу назвать Интернациональный музей пыток, куда я не пошёл. А вот в музей секса, каюсь, заглянул. Я вспомнил, как впервые на Западе зашёл в лондонский секс-шоп и чувствовал себя как-то неловко. А тут молодые люди и девушки вели себя в высшей степени естественно, без жеманства и хихиканья, с умеренным интересом воспринимая глупые шутки и сюрпризы, которые неожиданно выплывали и слышались со стендов.
В центре Амстердама на каждом шагу рынки цветов. При этом, не умолчу об одной странной достопримечательности города – абсолютно открытые мужские писсуары. Повернись спиной к толпе и на глазах прохожих журчи себе в удовольствие, если тебе приспичило и у тебя крепкие нервы. Я не смог и пошёл искать паб с туалетом. Естественно, возник вопрос, а как же женщины. В Амстердаме отвечают просто: «А им часто не нужно. Они не пьют так много пива, как мужчины!»
На следующий день с помощью туристического бюро я поменял гостиницу на более дешёвую. Ехать пришлось на двух трамваях. И тут особо следует сказать о вагоновожатых. Они при отсутствии кондукторов – сама вежливость и предупредительность. Все свободно изъясняются на английском и буквально опекают туристов. Мне предстояла пересадка с одного трамвая на другой. Когда я выходил, вагоновожатый объяснил мне, где другая остановка. И… сопровождал меня, громко звеня трамвайной трелью в момент, когда я хотел свернуть не туда, показывая рукой направление… И этот водитель не был исключением. В разговоре с другим я спросил про зарплату. Мол, вы все так приветливы, потому что держитесь за работу, которая приносит достаточно большой доход? Нет, отвечал он, просто нам доставляет удовольствие помогать пассажирам, которые вежливы. Ну, а если они не очень приветливы, то и мы тоже…