– Да помилуйте, граф! Почему мое появление ассоции-руется в вашем воображении с дурными вестями? Вы меня обижаете, граф.

– Не понимаю, не понимаю. Пройдемте.

Графиня уловила в голосе хозяина легкие нотки раздраже-ния, это насторожило ее. Уж больно знакомы по предыдущим визитам были симптомы надвигающейся бури. Неприятный холодок дурного предчувствия пробежал по спине, но она попыталась овладеть собой.

В кабинете графа гостья увидела человека, склонившегося над столом и внимательно разглядывавшего какие-то чертежи, он что-то бормотал себе под нос, делал записи. Не первой свежести камзол с многозначительными следами строительного раствора на нем красноречиво рассказывал, зачем незнакомец здесь.

– Поди прочь, бестия! Подожди за дверью. Я еще разберусь с тобой, подлец.

Тот спешно оставил свое занятие и проворно скрылся за дверью. Графиня начала свою игру. Улыбка на ее лице стала обворожительной, глаза смотрели в самую душу собеседника и просто не могли, по мнению искусительницы, не вызвать страсти. Сама себе она казалась в этот миг неотразимой.

– Граф! Милый! Как это «подожди за дверью»? Разве вы не отпускаете его совсем? Ведь я к вам приехала. Я! Граф!

Хозяин, казалось, засмущался. Он учтиво прокашлялся.

– Видите ли, графиня, я опрометчиво доверил этому нечестивцу свои дела здесь, наивно полагая, что все работы выполняются в соответствии с моими указаниями. Но увы… Многим людям так свойственны лень, нерасторопность да и просто глупость. Поэтому, если я решительнейшим образом и, главное, безотлагательно не наведу здесь порядок, то уж, извините, перестану сам себя уважать. Ведь это просто возмутительно! Впрочем, достаточно об этом. Так что, вы говорите, привело вас ко мне?

Графиня была слегка раздражена, но старалась скрыть это.

– А разве безумное стремление женщины повидаться с тем, кто дорог ее сердцу и без которого она не мыслит своего существования, не достаточный повод для приезда?

– Только и всего? Вы правы, графиня. Желание действительно безумное.

– Как вы жестоки, Сленсер! Разве говорят такие вещи даме?

– Мадам, прошу простить мне такую неучтивость, но отправляться в столь неблизкий путь ради блажи… Просто безумно.

– Но это лишний раз подтверждает мое отношение к вам. Граф, дорогой…

Гостья приблизилась к предмету своего обожания, взяла его руку и прислонила ее ладонью к своей груди. Такое прикосновение к ее упругой и трепетной груди должно было, по расчету графини, вызвать у Сленсера хоть какие-то признаки страсти, а уж потом она найдет способ дальнейшего сближения.

– Неужели вы не ощущаете, милый граф, той бури, какая клокочет у вас под ладонью?

Неужели вы столь слепы, что не замечаете этого? Вы удивительно черствы, раз на такую пылкость отвечаете равнодушием. Не мучайте меня, граф!

И она бессильно как бы в отчаянии, уронила голову на грудь графу. Прядь ее волос вновь вспорхнула прямо перед его взором, тонкий аромат защекотал ноздри – все как тогда, в первый вечер. Возможно, это поможет и теперь? Но граф учтиво попытался освободиться из ее объятий.

– Видите ли, мадам, все эти вздохи, возможно, и прекрасны в свое время и при определенных обстоятельствах. Но будь у вас на грани срыва дело, которое вы считаете очень важным и которое обещает вам солидные прибыли, вы бы, смею полагать, занялись бы в первую очередь ими, а не этими безделицами.