– Вот и прекрасно. Что прикажете подать? Ром, виски, джин, кальвадос, пунш, виноградная водка или можжевеловая настойка? Или вино изволите? У меня прекрасные вина из Франции. Из Шампани и Бургундии.
– Бургундское, думаю, будет в самый раз.
– Слушаюсь, господин. Сию минуту подам. Ну, чего ты околачиваешься здесь? Я ведь сказала: ступай к себе наверх, Штейла, не гневи меня.
Такой Штейла видела Матильду впервые. И дело даже не в том, что она нагрубила ей. Штейла тонко чувствовала настроение людей, их душевное состояние. Какой взволнованный был голос у хозяйки, какое внутреннее напряжение сквозило в нем! Такое испытывают люди, готовясь к какому-то рискованному шагу.
– Да, да, конечно, – засуетилась Штейла, благоразумно решив сгладить минутное замешательство. – Я и правда с ног валюсь. Доброй вам ночи.
И девушка проворно взбежала по лестнице на второй этаж. Но ни о каком сне и речи теперь не могло быть. В ней пробудился азарт охотницы, сродни тому, что она испытала, подслушивая у дверей кельи игуменьи. Штейлой овладело предчувствие, что сейчас должно произойти что-то особенное, из ряда вон выходящее. Уже никакая сила не могла удержать ее. Штейла тихонько, на цыпочках, стараясь не быть услышанной, пробралась через весь коридор второго этажа и, достигнув лестницы, которая находилась в другом крыле дома, стала тихонько спускаться. На полпути лестница раздваивалась и узкая ее часть вела на кухню. По ней Матильда доставляла еду прямо в номера второго этажа для посетителей, которые опасались посторонних глаз. Присевши на ступеньку, девушка убедилась, что вся кухня с этого места хорошо просматривается, и она сможет, сидя здесь, наблюдать за всем происходящим. Впрочем, что значит за всем? Ничего особенного не происходило, разве лишь действия хозяйки были любопытнее обычного. Большая и увесистая кружка, наполненная бургундским – это дело понятное. А вот дальше произошло нечто, заставившее Штейлу содрогнуться. Матильда очень проворно для своей комплекции вскочила на стул, открыла дверцу одного из шкафов, подвешенных почти под самым потолком, и достала небольшой флакончик с темной жидкостью. Быстрым движением пальцев откупорила его, часть содержимого вылила в кружку с бургундским и спрятала на прежнее место. Что за лицо было у Матильды в это время! Хотя и видела его Штейла лишь в профиль, оно заставило ее содрогнуться. Мгновенье хозяйка постояла на месте, перевела дух, напустила на лицо благодушный вид, растянула губы в улыбке и поспешила с кружкой бургундского в зал. Штейла оцепенела от ужаса, понимая, что сейчас должно произойти. Но что она может сделать? Бежать предупредить путника об опасности? Но это смертный приговор себе. Вспоминая зловещее лицо Матильды, девушка отдавала себе отчет, что ждать не придется, если нарушить планы хозяйки завладеть золотом.
Замешательство длилось минуту. Боясь не упустить время, пока еще гость не успел выпить отравленного вина, Штейла проворно взбежала по лестнице вверх, в несколько прыжков (все же стараясь не сильно при этом шуметь) преодолела коридор и спокойно, как ни в чем не бывало, не торопясь, стала спускаться в зал.
Матильда как раз ставила кружку с вином перед гостем, а увидев Штейлу, переменилась в лице:
– Что такое? Ты же хотела спать! Ступай к себе наверх, негодница! Ступай, я сказала.
Девушка продолжала спускаться.
– Чего вы сердитесь, хозяйка? – тон ее был спокойным и обезоруживающим. Нельзя даже было заподозрить в словах девушки скрытого умысла. – Да, я хочу спать, но в такой же степени хочу и кушать. Целый день мне присесть не пришлось, неужели не заработала куска хлеба?
С этими словами Штейла отодвинула стул, который находился рядом со столом, за которым ужинал путник. От удивления Матильда в первое мгновение лишилась дара речи.
– Ты что же, дрянь, рядом с таким знатным господином собираешься ужинать? Неслыханная наглость! Вон отсюда! Вон!
Но Штейла не столько слушала ее, сколько наблюдала за гостем. Пока он, увлеченный происходящим, не прикасался к вину, но в следующее мгновенье рука потянулась к бокалу.
– Знаете, сударь, я недавно слышала, как гости ругали наше бургундское, уверяя, что оно прокисшее, – обратилась она к господину. – А вот шамберн, клоде-вужо, воллене – свежие, только что привезенные. Подождите минутку, я сейчас вам подам… Какое?
Улыбка девушки была столь обворожительной, что гость, трижды люби он бургундское и в такой же степени ненавидь все остальные французские вина, не смог устоять. Он даже растерялся от такого поворота событий.
– Полагаюсь на ваш вкус, сударыня, – только и сказал.
Штейла улыбнулась:
– Я быстро. Подождите.
Она взяла кружку со стола гостя, который не сводил с нее теперь глаз, и удалилась на кухню. Быстро сунув отравленный напиток под один из столов, налила первого попавшегося под руку вина, поспешила в зал. На Матильду и Джоуша жалко было смотреть. Хозяйка сделала еще одну попытку завладеть ситуацией.