Первую партию золота купило французское правительство, агентом которого выступал Индо-Китайский банк, а наиболее крупную партию золота приобрел Гонконг-Шанхайский банк. Все продажи, кроме последней, производились Кредитной канцелярией. Последняя партия в 750 пудов была продана французскому правительству за 51 360 тыс. фр. Условия этой сделки были невыгодны, и продажа, по словам Никольского, «носила скорее политический характер, имея целью улучшить отношения с французами».
Номинально французы заплатили за килограмм золота больше, чем в мае (4280 фр. вместо 3750), однако российская казна получила меньше денег ввиду падения французской валюты. Если в январе 1919 года франк обменивался на доллар в соотношении 5,7: 1, то в июне соотношение составляло уже 6,48: 1, а в октябре — 8,62: 1. Принимая сентябрьский курс франка к доллару даже за 6,48, получаем, что французы должны были заплатить за золото приблизительно 52 291 тыс. фр., то есть «улучшение отношений» с Парижем обошлось казне почти в миллион франков. Все продажи золота, кроме первой и последней, производились в фунтах стерлингов и иенах.
Приехавший в Омск в июле 1919 года и вступивший в должность директора Кредитной канцелярии Новицкий активно способствовал скорейшей отправке ценностей во Владивосток. Никольскому приходилось принимать решения на месте самостоятельно, посоветоваться было не с кем, но зато он мог действовать оперативно, от чего нередко зависела успешность сделки. Тем более что за право покупки российского золота между иностранными банками развернулась нешуточная борьба.
Об остроте конкуренции свидетельствует, в частности, вербальная нота японской дипломатической миссии в Сибири от 11 июля 1919 года. Ссылаясь на информацию, полученную от директора Иностранного отделения Кредитной канцелярии о наличии во Владивостоке 400 пудов золота для продажи, японские дипломаты просили «Русское правительство в Омске соблаговолить отнестись благосклонно к просьбам японских банкиров относительно покупки золота». Дипломаты Страны восходящего солнца аргументировали свою просьбу тем, что «Япония ввозит в Россию большее количество товаров, чем все другие страны». Японцы были озабочены тем, что первые партии золота были проданы французскому и британскому банкам, а они остались не у дел.
Никольский умело использовал конкурентную среду. Так, в августе 1919 года ему «удалось продать Иокогама Спеши Банку золото на сумму около 11 миллионов иен по такой цене, которая оказалась убыточной для Банка. Назначив цену в разговоре с директором отделения Банка во Владивостоке, я дал ему кратчайший срок для ответа, заявив, что меня ждут американцы. Так как японцы не приучены считать в уме, а только считают (мастерски) на своих маленьких деревянных счетах, то ему не хватило времени для производства точных расчетов; упускать золото „врагам" американцам он не хотел и принял предложенную цену, составившую для него убыток около 30 ООО иен».
«ЗОЛОТЫЕ ЭШЕЛОНЫ» № 2–5. СКОЛЬКО ЗОЛОТА УШЛО ЗА ГРАНИЦУ? ХИЩЕНИЯ ЗОЛОТА
Вслед за мартовской золотой «посылкой» из Омска во Владивосток отправлялись золотые эшелоны 19 и 20 июля, 8 сентября и 18 октября 1919 года. Наиболее крупной была партия, высланная в июле: двумя эшелонами были отправлены 1010 ящиков и 396 мешков с российской монетой на сумму 84 360 000 руб. и 249 ящиков, 352 двойных мешка и 12 одинарных мешков с иностранной золотой монетой на сумму 40 577 839 руб. 35 коп. Благополучно достигла Владивостока сравнительно небольшая партия золота, отправленная из Омска 8 сентября: 22 ящика со слитками, 9 ящиков золотых полос на сумму 529 447 руб. 23 коп., 7 ящиков кружков на сумму 525 447 руб. 23 коп. и 34 ящика разных ценностей Монетного двора (золото в катодных полосах, золото в самородках, принадлежавшее Горному институту, и золото Главной палаты мер и весов) на сумму 486 598 руб. Золото, отправленное из Омска 18 октября 1919 года (172 ящика со слитками и 550 ящиков с российской золотой монетой), весом около 2000 пудов общей стоимостью 43 557 744 руб. 6 коп., было захвачено в Чите атаманом Семеновым.
Кроме золота, Семенов захватил отправленные тем же эшелоном во Владивосток и Харбин обязательства Государственного казначейства на сумму 50 млн руб. Это был не первый случай захвата Семеновым казенных ценностей, и омские власти могли лишь констатировать свое бессилие. Так, 15 марта 1919 года помощник начальника Главного штаба и начальник Осведомительного отдела информировали Михайлова, что «Кяхтинское отделение банка мерами военных властей пока не может быть охранено от выступлений атамана Семенова». В середине мая 1919 года отряд местного гарнизона по приказу атамана Семенова конфисковал таможенный сбор в отделении Госбанка в Троицкосавске. Заведующий отделением пытался противостоять произволу и указывал на незаконность требований военных, однако опасался, что отказ в выдаче казенных средств может привести к еще более тяжелым последствиям, ибо «после отмены приказа Семенова появление у банка отряда может вызвать среди местного сельского населения панику и усиленное востребование вкладов».
Заставить атамана подчиняться Верховному правителю так и не удалось. Не удалось это и в беспрецедентном случае с захватом 2000 пудов золота. По словам управляющего делами колчаковского правительства Г. К. Гинса, «золото перевозили из вагонов в кладовые [читинского] банка при пушечной пальбе, напоминавшей салютование по случаю восшествия на престол». Как и ранее, в октябре 1919 года омские власти оказались бессильны перед самоуправством атамана.
Мы располагаем справкой Омского отделения Госбанка от 15 сентября 1919 года о том, сколько всего золота было отправлено во Владивостокское отделение на тот момент:
В слитках Монетного Двора из Казанского отделения 374 ящика на 32 378 040 руб. 44 коп.
В слитках Монетного Двора из Московской Конторы 403 ящика на 32 528 730 руб. 23 коп.
Полос и кружков Монетного Двора из Казанского отделения 15 ящиков на 1 055 041 руб. 47 коп. Российской золотой монеты на сумму 84 360 000 руб.
Иностранной монеты на 40 577 839 руб. 36 коп.
Всего на сумму 190 899 651 руб. 50 коп.
Последний «золотой эшелон» до Владивостока не дошел, будучи остановлен и разгружен в Чите. Таким образом, приведенные в справке цифры и есть стоимость колчаковского золота, которое могло быть отправлено за рубеж.
Проверка и перевес золота во Владивостоке шли крайне медленно: во Владивостокском отделении Госбанка оказались лишь две пары точных весов, рассчитанных на взвешивание одного и двадцати фунтов соответственно. Никому и в голову не могло прийти, что в одно из самых отдаленных отделений Госбанка поступит немалая часть золотого запаса Российской империи. К тому же весь немногочисленный персонал отделения весной 1919 года был занят обменом керенок, которых поступало ежедневно на сумму не менее 5 млн руб., так что служащим приходилось работать сверхурочно.
В середине августа перевес золота еще не был завершен, так же как не был обнаружен ящик с золотой монетой, ошибочно отправленный вместе со слитками в составе мартовской партии. Во Владивостоке ожидали получения точных весов из Благовещенска и Николаевска, после чего рассчитывали завершить перевес в течение двух недель. Из Омска должны были также «следующим эшелоном» (который выйдет из Омска 8 сентября) передать книги Казанского отделения, что в прямом смысле слова облегчало задачу.
Перевес золота завершился, видимо, в конце сентября — начале октября и принес приятную неожиданность. По сведениям Омского отделения Госбанка, вес отправленного золота составлял 9043 пуда 1 фунт 39 золотников и 87 долей (округленно 9043 пуда). При перевесе во Владивостоке золота оказалось на 201,5 пуда больше! «Излишек» обнаружился в ящиках Московской конторы, прибывших в основном в мартовском эшелоне. В литературе неизменно приводится лишь общее число ящиков со слитками золота (напомним, один оказался с золотой монетой), высланных в марте во Владивосток, — 1236. Между тем в состав этой «посылки» входили 367 ящиков Казанского отделения, причем в прилагаемой ведомости были точно указаны номера ящиков и слитков, вес лигатурный и чистого золота, проба и стоимость; 388 ящиков Московской конторы и 481 ящик Монетного двора. «Сопроводительными документами» к ценностям Монетного двора служили надписи на крышках ящиков, «каковые крышки» предписывалось сохранить в помещении архива. Вес, пробу и стоимость слитков в ящиках Московской конторы сотрудникам Владивостокского отделения предлагалось «определять самостоятельно».
Слитки Московской конторы оценивались в 5 руб. 45 коп. за золотник. Следовательно, стоимость 201,5 пуда золота составила 4 216 992 руб., а стоимость золота, доставленного во Владивосток, — 195 116 643 руб. 50 коп. Из этой суммы следует вычесть пропавшие при транспортировке из Омска в июле 25 зол. руб. (пять пятирублевых монет, выпавших из промокших и разорвавшихся мешков) и 2300 германских марок (115 золотых кружков стоимостью около 1070 зол. руб.), которых не досчитались в составе сентябрьской партии. В последнем случае речь шла о хищении: вещевой мешок, в котором перевозилась монета, был разрезан ножом. Где это случилось, в Омске или уже во Владивостоке, установить не удалось.