— Действуй, Андрей Иванович! Отбирай людей, инструктируй их, а техникой мы займемся! Когда намерен выступать?

— Думаю, в 22.00 выедем, чтобы к 6.00 быть на месте.

— Резонно! Удачи Вам, капитан! — пожал мне руку генерал.

Через час, оповещенные посыльным, мои проверенные солдаты с «безымянной высоты» стояли шеренгой перед моей хатой. Посовещавшись с ними, да и со старшиной, мы «добрали» из добровольцев недостающих солдат. Необходима была рота, вот мы и набрали роту. Еще один взвод снайперов возглавил Семён-пограничник, их задача была уничтожить одним выстрелом расчеты немецких зенитных автоматов. Сделать это было нужно одновременно по сигналу ракеты, ни позже, ни раньше. В 21.00 подъехали немецкие грузовики «Опель», немецкий трофейный легковой «Мерседес» и два танка БТ-7, на бортах которых ремонтники нарисовали кресты. На моторах у «Опелей» были закреплены немецкие флаги, впереди всей этой колонны ехали четыре немецких мотоцикла BMW с пулеметами на колясках. Начали размещение, впереди в мотоциклы сели бойцы в форме фельджандармерии, с «бляхами» на груди, остальные расселись в форме эсэсовцев в тентованные грузовики «Опель-блиц», танкистов не стали переодевать. В десять вечера колонна тронулась в сторону Ковеля. Вскоре мы выехали на хорошую дорогу, и со скоростью 40–60 км помчались к своей цели.

Я ехал в «Мерседесе» в форме штурмбанфюрера СС, рядом сидел бледный гауптман, которому я поставил укол с витамином, сказав, что это очень сильный яд, и если его в течение восьми часов не нейтрализовать, то смерть будет ужасной. Расписал я так хорошо его будущие муки, что он, дрожа, поклялся, что выполнит все, что я сказал. Теперь он ехал и время от времени бросал взгляд то на часы, то на меня. За четыре часа мы прибыли к аэродрому. Остановились километра за три до него. Показав Семёну на плане, где находятся зенитки, расчеты которых он должен уничтожить, я отправил его и ребят, вооруженных снайперскими винтовками, занимать позиции, предупредив, что ни один самолет не должен взлететь с аэродрома после начала боя. Сами же стали ждать рассвета.

Утро выдалось хмурым, низкие облака время от времени проливались мелким нудным дождем. Бойцы не вылазили из кузовов, спасаясь от дождя под тентами грузовиков, разве что рисковали сбегать за кустики. Завтракали сухим пайком, не разводя костров, многие перед боем не ели ничего, боясь ранения в живот. Я посмотрел на часы, и когда стрелки показали пол-шестого, дал сигнал колонне. Мотоциклисты в черных плащах и касках, с автоматами и бляхами на груди тронулись первыми, за ними выползли с лесной поляны танки и грузовики. Вся эта колонна направилась к аэродрому. Вскоре мы остановились возле шлагбаума при въезде на территорию. Из двух дзотов на нас смотрели пулеметы. Часовой о чем-то разговаривал с лейтенантом-переводчиком, который был в форме унтер-офицера с золоченой монограммой GFP на погонах. Мы подъехали на своем «Мерседесе», и вместе с гауптманом вышли к шлагбауму. Часовой, вытянувшись, отдал нам честь и, узнав гауптмана, поднял перекладину. Машины въехали на аэродром и остановились на плацу возле казармы. Пулеметчики передернули затворы, подготовившись к бою. Из казармы к гауптману бежали фельдфебель и два обер-лейтенанта.

— Построить всех с вещами и оружием на плацу! — рявкнул гауптман, не отвечая на приветствия.

— Господин гауптман, а караульных… — попытался что-то спросить фельдфебель.

— Всех! Что-то непонятно я сказал? — прорычал в ответ начальник.

Немцы привыкли подчиняться, поэтому через 20 минут вся рота, включая пулеметчиков из дзота, стояла напротив нас на плацу. Я осмотрелся. На поле возле самолетов находились лишь механики, что обслуживали машины, да зенитчики, что сидели и наблюдали за сменой охраны. Я поднял ракетницу и пустил в небо красную ракету. Не успела та погаснуть, как застучали выстрелы снайперов, и загрохотали наши пулеметы, выкашивая немецкую роту. Одновременно с этим два БТ-7 открыли пулеметно-пушечный огонь по казарме, где на втором этаже отдыхали летчики. Снайперы, перебив зенитчиков, отстреливали механиков, которые старались скрыться за самолетами и за бензовозом. Бойцы начали собирать вооружение и продукты, время от времени добивая фрицев. Саперы минировали самолеты, склад горючего и боеприпасов. Забрали с собой мы все четыре зенитных автомата и бензовоз, долив в него недостающий бензин. Еще закатили в каждый грузовик по три бочки бензина, когда еще появится возможность так затариться. Обнаружили небольшой склад с продуктами, забрали все, загрузив один из грузовиков полностью.

Оставив один взвод на сбор трофеев, мы оседлали дорогу, идущую из Ковеля к аэродрому, так как не услышать, как рванет склад с бомбами и не увидеть дым от горящих самолетов в городе может только глухой и слепой. Место было удачное, дорога как бы ныряла в распадок, по краям которого был лес. Расположив с двух сторон дороги по четыре пулемета, я в лоб поставил два БТ-7, загнав их немного в лес, так, чтобы сразу не бросались в глаза. Саперы установили с десяток противотанковых мин на дороге, и мы стали ждать, когда же клюнет «рыбка». Ждать пришлось почти четыре часа, пока наконец не пришло сообщение с наблюдательного пункта, что движется колонна из трех танков Т-2, двенадцати автомобилей и штабного автобуса. Значит, против нас выдвинули батальон при поддержке взвода танков. Попросил бойцов стараться не повредить грузовики, так как нам они понадобятся. Сам же поручил пяти саперам отрезать пути отхода немцев. Те, прихватив по две противотанковые мины, устремились по лесу навстречу колонне немцев, и как только немцы спустились в распадок, быстро установили мины, благо грунт был песчаный.

Впереди колонны прошла разведка из трех мотоциклов, их мы пропустили. Следом за ними ползли два танка, которые напоролись на мины. Первый окутался дымом, а второй развернуло поперек дороги из-за поврежденной гусеницы. После этого шквал пулеметного огня ударил по тентованным кузовам. Снайперы выбивали водителей и офицеров, а танки БТ-7 жгли немецкие Т-2, после чего медленно тронулись вдоль колонны, изредка стреляя из пулеметов по недобитым фрицам. Бой длился не более пяти минут, лишь пять грузовиков оказались полностью целыми, еще у двух механики сказали, что в течение часа починят и поменяют колеса. Наши трофеи составили 12 пулеметов МГ-34, более 50 автоматов, 260 винтовок, 20 пистолетов, 12 минометов и много боеприпасов. В штабном автобусе захватили трех офицеров, рацию, карты и продукты. Из бойцов лишь трое были легко ранены, остальные не пострадали. Пока саперы снимали мины, а бойцы грузили трофеи, мы по рации связались с генералом, вкратце сообщив об операции. Генерал дал приказ возвращаться, переждав день в лесу, что мы и сделали, забрав с аэродрома людей и зенитки. По старой лесной дороге мы отъехали от тракта километров на пятнадцать и разместились на большой поляне под кронами деревьев. Гауптман от нетерпения чуть не плакал, говоря, что он уже умирает, и просил слезно дать ему противоядие. Умолял, что он сделал все, что я его просил, и теперь моя очередь выполнить обещание. Я достал из аптечки шприц, вновь набрал из ампулы витамин и вколол ему в плечо.

— Теперь тебе надо полежать часа три, и все нейтрализуется, будешь двигаться — противоядие может не подействовать!

Гауптман тут же улегся на заднее сидение, жить ему хотелось, никто его убивать теперь не станет, так как он помог уничтожить свою роту. Да плевать он хотел на всех, и на своих, и на этих русских! Главное — жить! «Выжить любым способом в этой проклятой войне. Пускай в плену, а там, или наши разобьют русских и освободят, или русские разобьют наших, а им я уже помог! Так что в любом случае я в шоколаде!» — так размышляя, он задремал на заднем сидении «Мерседеса».

Я же, расставив посты, стал допрашивать оберштурмбанфюрера СС Карла Гоценбиллера, командира батальона, расквартированного в Ковеле. В солдатской книжке у него было записано, что он имеет ранение и награжден рыцарским крестом за бои во Франции. Вместе с ним были захвачены два оберштурмфюрера, командиры рот. Третий командир роты был убит. Допрос показал, что в городе осталась незначительная защита: полиция, гестапо и патрульно-охранная рота. Нападения никто не ждет.

Оставив пленных под охраной, я пошел к своим бойцам, у которых было веселое настроение, так как разбили столько немцев, и без потерь. Собрав Семёна с погранцами и старшину, я предложил взять Ковель, отправив лишние машины и трофеи в лагерь. Бойцы с азартом поддержали меня. Взяв побольше боеприпасов и пулеметов, мы отправили захваченные машины, оставив лишь одну, в кузов которой загрузили и закрепили зенитный автомат и большой запас снаряженных к нему кассет с 20-мм снарядами. Трое бойцов вызвались стрелять из него, попробовав его в действии. Узнав у пленных пароль, и где размещаются основные силы немцев в городе, мы направились к дороге. Там мы разделились, трофеи поехали в лагерь, а мы к городу.

На подъезде к городу нас встретил блокпост из трех немцев на мотоцикле и пяти полицаев, который наш танк пулеметной очередью смахнул, как надоедливую муху. Один из бойцов, спрыгнув из кузова, завел мотоцикл и, окликнув земляка, посадил того в коляску за пулемет. Оба пристроились в конец колонны, как бы сопровождая ее. На пулеметную очередь из переулка выехали два мотоцикла и по пылили нам навстречу. Кресты на танке их успокоили, и поэтому они не ожидали, что он откроет огонь. Один из мотоциклов перевернулся и загорелся, другой резко на двух колесах, задирая коляску, развернулся и попытался оторваться, но пулеметная очередь пересекла спину водителя, и второй мотоцикл съехал в кювет, уткнувшись в поросшую крапивой обочину. Мы разделились на две группы, одна направилась в центр, где находились гестапо и тюрьма, другая группа уничтожала полицейский участок и захватывала вокзал. С каждой из групп шел танк для поддержки артиллерией. Серьезный отпор нам дали возле гестапо, так как охраны у тюрьмы было достаточно, да и каменные здания защищали обороняющихся. Только пушка смогла подавить пулеметные гнезда у фрицев. Мы же при штурме потеряли восемь бойцов безвозвратно, но и бойцы, обозленные потерями, не брали никого в плен, тем более увидев замученных узников. Немцы защищались отчаянно, используя подвальные окна, как амбразуры. На место убитого снайперами пулеметчика вставал другой. Казалось бы, уже подавленная огневая точка вдруг оживала вновь. Где с помощью танков, где зенитной установки, где гранатами, мы подавляли места сопротивления фрицев. Но и потери были большие. Кое кого я успевал подлечить, чтобы он не умер до конца боя, но некоторые бойцы падали, пронзенные пулями, уже мертвые. И какие бойцы! Они смело шли под пули, освобождая русскую землю, даже раненые, они стреляли, пока были у них силы. К вечеру город был наш. Трофеи были огромные, на станции склады были забиты продуктами, боеприпасами, обмундированием. На железнодорожных путях стояли десятки эшелонов с техникой, танками, горючим и пр. Нашли даже эшелон с пленными, который немцы хотели отправить в Германию для работы на заводах. Все они были истощены, но раненых не было, немцы их не отправляли. Я прошелся вдоль теплушек, подзаряжая их организмы и предупреждая, что скоро их накормят и зачислят обратно в строй. От каждого вагона потребовал старшего, который составит списки и получит продукты и обмундирование. На складах его было много, наши не успели вывезти или уничтожить. Приказал Семёну с его погранцами провести быструю проверку пленных на «вшивость», так как немцы часто подсаживали в вагоны провокаторов и «стукачей». После того, как всех накормят, сформировать полк, который вольется в дивизию генерала. По рации сообщили ему, что «Ковель освобожден, взято 18 танков Т-3, грузовиков — 28 шт., зенитных установок FLAK-28 — 12 шт., 37-мм противотанковых орудий Pak.35/38 — 40 шт., минометов разных калибров — 75 шт., пулеметов — более 100 (не все собраны в городе), горючего — 46 ж/д цистерн, продуктов и боеприпасов пока подсчитать невозможно, много». Ответ пришел незамедлительно: «Город удержать во что бы то ни стало. Всех пленных, что освободили — под ружье. Дивизия выдвигается. По возможности, направьте грузовой транспорт навстречу».

Ознакомил старшину с радиограммой и приказал вооружить пленных трофейным оружием. Отобрать танкистов, артиллеристов, минометчиков, зенитчиков и прочих специалистов.

— Через два часа жду со списком и командирами формирования! — дал ему ускорение. Просто немцы не будут ждать.

Посмотрел на карту Ковеля, основных было 6 дорог, что входили в город, то есть самых опасных. Это я не считал железную дорогу, которую мы заминируем и взорвем. А вот самые главные — это западное направление, где немцы соберут ударную силу и ударят со стороны Старой Выживки или Камень-Каширского. С севера также могут ударить со стороны Маневича. С востока возможно, но навряд ли будут снимать войска с фронта, но направление Владимир-Волынский надо держать под наблюдением. То же самое со стороны Львова. Войска немцев рвутся, обходя Киев, к Виннице, а это по прямой 400 км. Не уверен, что снимут часть войск, так как, похоже, там они завязли. Все ж поставим наблюдательные посты и приготовим сюрпризы. Пока я размышлял над картой, подошел Семён и доложил, что бывшие пленные накормлены, одеты и рвутся в бой. Следом подошел старшина с командирами рот, сформированных из красноармейцев.