Найдя керосиновую лампу, я осветил комнату и стал перебирать драгоценности, надеясь найти кольцо или браслет Сварога, но, увы, их не было. Все остальное было на месте, и валюта, и драгоценности. Как будто я и не брал отсюда ничего. Сходил в оружейку, то же самое — и пулеметы, и пушки, и боеприпасы — все было на месте. Мне что, все это приснилось, или я крепко долбанулся головой о камень? Подошел к зеркалу, ни синяков от избиения меня, ни шрамов, только трехдневная щетина, да и одежда старая на мне — джинсы, свитер и куртка боевика, покоцанная пулями. Какой сегодня день? От напряжения и усталости я почувствовал, что страшно хочу спать. Прошел в спальню, сбросил пыльные накидки с кровати, и в чем был залез под пуховое одеяло, убавив в лампе огонь. И снова я воевал и дрался во сне с врагами, снова в меня стреляли, и я стрелял, и кто-то страшный грозил мне, только лица его я не мог разглядеть. Сколько я проспал, я не знаю, но проснулся все же отдохнувший и голодный. Правда перед этим мне захотелось по-маленькому, да и умыться не мешало бы. Я выбрался из спальни, прихватив с собой лампу, и отправился дальше осматривать владения, для чего мне пришлось вновь вернуться на продуктовый склад и войти в другую дверь. Сунув по пути в карман банку сока, тушенку (выбирая не вздутые) и пачку галет, я отправился в дорогу. Коридор окончился лестницей, покрытой запыленной дорожкой, которая вела вниз. Это была как бы прихожая, напротив большой бронированной двери с гидравлическими приводами стояла легкая амфибия, ощетинившаяся спаренными пулеметами. Из прихожей выходило много дверей. В одной из них нашел небольшую электростанцию с большим запасом горючего, выхлопная труба уходила в стену, где, по-видимому, имелся дымоход наружу. Ну что же, да будет свет, сказал монтер!

Я дернул рукоять стартера раз, другой, наконец мотор чихнул и загудел, набирая обороты. Включил рубильник, идущий от генератора, и над головой вспыхнул свет от запыленной лампочки. Погасив лампу, я продолжил осматривать помещения. Рядом увидел дверь с двумя нулями, наконец-то! Санузел был выложен белым кафелем, и мне на миг показалось, что я не глубоко под землей, а в городской квартире. Рядом с унитазом находилась ванна с водогрейной колонкой, к которой подведены элекроэнергия и водопровод. Я открыл кран, оттуда пошла вода, сначала ржавая, но по мере прохождения все чище и чище. Интересно, как они провели водопровод? То, что он питается из реки, у меня сомнений не вызывало, и я решил взглянуть на их конструкторское решение проблемы водоснабжения бункера. Побродив по комнатам, я набрел на целый бассейн с водой. Вода с напором падала с высоты на колесо, похожее на мельничное, и вращала его, а из бассейна в виде ручья уходила под скалы и исчезала где-то в недрах. От этого водопада и питался водопровод, кроме этого меня заинтересовало колесо, ведь не зря же оно здесь крутится! Точно! От вала отбора мощности шел шкив к генератору. Нужно лишь повернуть рычаг, прижав ремень, и электроэнергия начнет поступать постоянно, пока не иссякнет вода, или не сломается генератор. Неплохо задумано! Мне здесь уже начинало нравиться, все было учтено и предусмотрено. Отопление от электричества, пищу приготовить, помыться — тоже пожалуйста, включайте и пользуйтесь. Только вот тихо, кроме шума воды ничего не слыхать, тишина начала мне действовать на нервы. Хотя постой! Ведь в кабинете я видел радиоприемник, теперь, когда есть электричество, можно его включить, а с музыкой и жить веселее. Поднялся в кабинет и, убедившись, что антенна, выходящая из стены откуда-то, воткнута в радиоприемник, я настроил «Маяк», и песня Пугачевой «Журавушка», наполнила бункер уютом, как-то сразу стало легче и веселей. Нашел электроплитку в одном из помещений и перетащил ее в кабинет, где мне было уютнее с музыкой, да и сокровища, находящиеся рядом, тоже притягивали.

Разогрев тушенку и вскипятив чай, я с удовольствием позавтракал, просматривая досье на известного нашего политика N. Не буду называть его фамилию, так как он еще живой и на пенсии. Не в моих правилах ворошить грязное белье, но если десятая часть собранных здесь данных — есть правда, то бедная наша страна, кто же тобой правил. У меня под конец завтрака от такой грязи пропал аппетит. Выпив сто грамм армянского коньяка, я решил переодеться, так как от моей одежды ничего уже не осталось. Вся она была изорванная, грязная, забрызганная кровью. Пропахшая потом и порохом, она представляла ценность лишь для старьевщика.

Прикинув, что мы с Берией были одинакового телосложения, я одел костюм. Пиджак, правда, немного жал в плечах, но мне было плевать на эти нюансы, главное, на меня из зеркала платяного шифоньера смотрел одетый в темную «тройку» молодой человек, хоть сейчас под венец. Нет, это пока не подойдет (особенно бегать по лесу от бандитов), надо поискать что-нибудь попроще. Я стал рыться и вскоре отыскал комплект солдатского обмундирования а-ля РККА 41 г. Одев гимнастерку, галифе и офицерские хромовые сапоги, я почувствовал себя привычнее. Тут же нацепил командирскую портупею с кобурой, выбрав надежный ТТ с несколькими снаряженными обоймами. Сидя на диване в кабинете и насвистывая в такт льющейся из радиоприемника песне, я прочистил пистолет, сняв лишнюю смазку, после чего, зажав обойму, сунул его в кобуру. Выпив стакан чая, я отправился искать запасной выход, так как мне очень бы не хотелось, чтобы Шеф организовал сюда новую экскурсию и начал раскопки. То, что он мужик настырный, я уже испытал на своей шкуре, и начинать с ним заново «знакомиться» под автоматные очереди, когда он соберется с силами, у меня не было желания. Значит, я должен выбирать — или бункер остается моим, или Шефа. Отсюда, если я хочу оставить его себе, значит Шефа отсюда выпускать нельзя, вместе с его головорезами, так как другой такой бойни мне не выдержать, да и он не дурак, постарается обезопаситься. Ну, что ж, решение принято единодушно и единогласно, воздержавшихся нет! Значит, за дело! Нечего отсиживаться, раны все зажили при переходе, пора и за работу. Выход должен быть где-то на первом этаже и вывести меня через подземный ход наружу, так как именно через него и вышел мой дядька самым последним, замаскировав его. Вновь я стал осматривать помещения более внимательно, ища намеки на замаскированный выход. Здесь были и мастерские со станками, небольшая типография с запасами бумаги, казарма с двухярусными койками, кухня и многое другое. Меня же интересовал выход, а вот его-то я никак не мог отыскать. Не мог же я открыть главный вход, вот бы Шеф обрадовался! Но без плана расположения помещений мне его в этой стороны разыскать не удастся, разве что если я случайно на него не наткнусь. Я еще раз прошелся по всем комнатам нижнего этажа, заглянув во все пристенные шкафы, но так и не нашел выход. Да, задачка! Ладно, не надо отчаиваться, ведь должен же быть какой-то способ отсюда выбраться, если все предусмотрено на то, чтобы сюда не могли попасть, но чтобы отсюда стремились выбраться, наверное, не учитывали. Надо что-то придумать! Зайдя в санузел, я умылся под краном и прополоскал рот студеной речной водой, и тут меня осенило! Вода! Ведь не сама же она пробила сюда вход и выход, а значит, по этим водоводам есть шанс выбраться наружу. Я тут же поспешил к бассейну, в который падала вода, и где крутилось колесо. Мое внимание притягивал ручей, вытекающий из бассейна и исчезающий под навесной скалой. Я подошел к тому месту, где он исчезал в недрах горы, и заглянул под скалу. Расстояние между потолком тоннеля и водой было не более 20 см., но это у входа, а что дальше, и далеко ли тянется ручей? Но меня все больше и больше прельщал этот вариант выхода.

Голова начала работать, анализируя этот рискованный проект. Прежде всего нужна страховка. Полевой провод я видел на складе, катушки должно было хватить. Нужны непромокаемый мешок для одежды, оружия и пищи, это раз! Ну, и одежду, чтобы пройти по ручью — это два. В идеале, конечно, желателен гидрокостюм, но я не видал его, осматривая бункер. Но шерстяной тренировочный костюм был неплохой заменой. Теперь надо было найти что-то водонепроницаемое для одежды и оружия. Ничто не приходило мне в голову, и я пока начал собирать необходимые мне наверху вещи, стараясь взять лишь самое нужное. Выбор мой после долгих взвешиваний остановился на пистолете ТТ с запасными обоймами, двух гранатах Ф-1, меховой куртке, наподобие тех, что носили летчики, паре банок тушенки, бутылке коньяка и бинтах. Когда я стал брать перевязочный материал, внизу ящика заметил резиновую кислородную подушку, конечно, уже пустую. Эврика! Если ее немного разрезать, то получаем непромокаемый мешок, то, что мне и надо. Вскоре я упаковал все, чтобы не попадала вода в мешок, заклеил его лейкопластырем, смазав последний сверху жиром от тушенки. Тренировочный костюм плотно облегал фигуру, на ноги я надел свои старые ботинки, в общем, я был готов. Выпив коньяку на дорогу, я взял провод, мешок с оружием и одеждой и, прихватив керосиновую лампу, спустился вниз, где крепко привязал конец провода возле нависшей над тоннелем скалы. Я зажег лампу и отключил электричество. Снова меня окутала темнота, лишь тени колебались по стенам, и шумела вода. Ну, с Богом, Андрей Иванович! Я поставил горевшую лампу на камень и ступил в холодную воду. Когда же я закончу нынче купальный сезон? Хоть я и ожидал, да и подготовился, но все же охнул, когда вода достигла тела. Постояв и привыкнув к воде, я шагнул под скалу. Идти пришлось полусогнутым, держа в одной руке мешок, а в другой провод. Вода достигла подбородка и стремилась сбить меня с ног, так стремительно несся поток. Впереди темнота, лишь шумит вода, сзади мерцает огонек лампы, кажущийся теперь таким родным и уютным. То ли тело привыкло, то ли костюм тренировочный спасает, но вода уже не обжигает холодом, не кажется такой ледяной, а может, опасность отодвинула все проблемы на задний план. Главное, лишь бы дышать можно было, чтобы вода не сомкнулась с потолком, и хватило бы провода, а не то поток собьет с ног и разобьет о стены.

Наконец-то! Впереди замаячило пятнышко света. Ура, выход! Все ярче и ярче светит вода, отражая яркие весенние лучи. Потолок стал опускаться, вода уже заливает рот и нос, но выход вот он, рядом, и я, набрав в легкие воздуха, выпустил из руки провод и, подхваченный течением, был вынесен в реку. Вынырнув, я ухватился за ветку тальника, нависшего над выходом ручья, как бы скрывающего его от постороннего взгляда. Отдышавшись и выбравшись на берег, я вытащил из мешка свои вещи и уже начал переодеваться, когда, бросив взгляд на воду, увидел, что длинный конец провода таскает по течению реки, что сразу бросалось в глаза. Вытащив из мешка десантный нож, я вздохнул и полез снова в реку. Отрезав провод, чтобы конец не показывался из ручья, я наконец-то смог переодеться в сухое и выпить коньяку, так как сильно замерз. Губы дрожали от холода, парень в штанах весь скукожился, аж до боли, от ледяной воды, зубы отстукивали чуть ли не похоронный марш… Главное, я жив, я выбрался, да и еще можно намахнуть коньячка для сугреву. Поделав физических упражнений, чтобы согреться, я начал думать о том, что враг где-то рядом, а с одним «ТТ» много не навоюешь! Нужно было дальнобойное оружие, такое, как карабин, а он остался у меня в избушке, когда меня захватили Басмач с напарником. Если после этого никто не был там, то все должно быть на месте. Спрятав под камни кислородную подушку и мокрый костюм, чтобы не оставлять следов, я налегке отправился к избушке. Шел я очень осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь, ожидая каждую секунду автоматной очереди. Но лес стоял безмолвный, залитый весенним солнцем, лишь в стороне бывшего лагеря стрекотали сороки. Пахло смолой от вековых сосен и свежей хвоей, а в голубом небе над болотом пролетели утки. Мирная картина. Но что-то тревожило меня. Сороки! Эти маленькие бестии поднимают шум, если кто-то чужой появляется рядом, и, судя по их стрекотанию, «кто-то» находится в районе старого концлагеря. Хоть теперь примерно буду знать, где они могут находиться, жаль, не взял бинокль из бункера, мог бы на шею повесить, ничего б ему не сделалось. Ладно, сейчас бы добраться до избушки, а потом все осмотрим, разнюхаем и оприходуем.

Так потихоньку, осторожно, прикрываясь деревьями и тенью скал, я перебрался через перевал и стал спускаться в лощину, где находилась моя избушка. Вскоре наткнулся на бронежилет Монгола. «Наступила пора собирания.» — пробурчал я, надевая тяжелый 16-килограммовый жилет. За скалой внизу так и лежал убитый краснолицым боевик. Подобрав валяющийся возле него автомат с пустым магазином, я по едва заметным тропкам направился к сторожке. Вскоре я наткнулся на убитого мною Груздя. Трофеев не было, все боеприпасы я у него забрал раньше, а вот у другого… Морщась, я перевернул изрешеченного осколками Басмача, снял с него автомат, который тут же отбросил, вынув предварительно магазины, так как осколок повредил затвор. Были найдены у него две гранаты и три запасных магазина. Кинжал я не стал брать, есть свой и неплохой.

Ну, что же, теперь я снова вооружен и готов драться, чтобы защитить себя и свои сокровища. В ключе, возле избушки, я помыл руки после шмона убитого, хоть кровь и подсохла, но все ж замарался. Подойдя к избушке, осмотрелся, все, кажется, было так же. И вообще, как они ее обнаружили? По-видимому, наткнулись совершенно случайно. Все в избушке было разбросано, но карабин висел на месте, у двери. В нем я сильно нуждался, так как в этот раз не хотелось подпускать их близко к себе. В бункере брать снайперку не захотел, боялся, что будет мешать в тоннеле, а теперь я с карабином. Я вынул обойму, все пять патронов были на месте. Не густо! Остальные патроны остались в рюкзаке, а тот где-то под деревом. Ну да ладно, будем использовать карабин лишь в крайнем случае.

Я развел в печурке огонь из сухих сучьев, чтобы вскипятить чаю и разогреть банку тушенки, которую прихватил с собой. Сытно покушав, я стал обдумывать план своих дальнейших действий. Главное — установить их местоположение, а там уже буду действовать по обстоятельствам. Закинув карабин за спину, рассовав боеприпасы по карманам и взяв в руки автомат, я начал свою «лебединую песню», свою «последнюю охоту Акелло». Мне вновь было нужно высокое место, но тот горб, с которого я прыгал, отпадал сразу, так как я был уверен, что он в первую очередь под наблюдением. Значит, надо идти ко второму горбу, откуда за мной наблюдал Шеф. Возможно, они и сейчас там, что, конечно, облегчит мне задачу. Я шел по западному склону, стараясь все также не быть замеченным. Обойдя гору, на которой происходил бой, я направился по направлению к реке, обходя второй горб со стороны реки, так как учел, что все свое внимание они сосредоточили на горе, где потеряли меня, да и сороки кружили и стрекотали над ними. Вскоре я уже подымался по крутому склону, стараясь не шуметь и не греметь, правда, это мне удавалось с трудом, так как весь склон был усеян камнями. Малейшее неловкое движение, и все это загремит, ну и я следом. Но все ж, с трудом, я добрался до верхушки горба. Откуда-то отсюда за мной наблюдал Шеф, так что в любой момент я мог столкнуться с бандитами.

Перебегая от камня к камню, я приближался к обрыву, чтобы осмотреть долину. Кругом стояла тишина, и я расслабился, в чем и допустил ошибку. Сзади раздался шорох, я резко обернулся, но было уже поздно, на меня почти в упор смотрели три ствола автоматов. Бандиты сидели за скалой и, по-видимому, давно наблюдали за мной, поджидая, когда я попадусь в ловушку.

Длинный, возьми у него стволы, пацан устал их таскать! — злобно глядя на меня, проговорил Шеф.

Ко мне направился летчик с перебинтованной рукой, держа палец на спусковом крючке автомата, который висел у него на груди.

Мы, кажется, однажды встречались, мой «петушок»! — с издевкой проговорил Длинный.

Лучше было бы для тебя, если та встреча была бы последней. — и в тот момент, когда он подошел и стал снимать с меня автомат, убрав палец со спускового крючка, я от всей души ударил коленом его в пах.

Оттолкнув его, скрюченного от боли, на бандитов, я прыжком метнулся за камень, который выступал рядом со мной. В момент прыжка прогремела очередь, которая обожгла мне плечо, да так, что левая рука онемела, сделалась как-бы чужой. Выдернув пистолет из кобуры, я выглянул на миг и послал несколько пуль в стреляющих бандитов. Краснолицый метнулся за камни, а Шеф, схватившись за бок рукою, с перекосившимся от боли лицом, продолжал стрелять из автомата, пока не кончился магазин. Пересидев этот шквал огня, я выглянул и послал еще несколько пуль в главаря, который, матерясь, вставлял в автомат новый магазин. Одна из пуль угодила ему в ногу, и он, бросив незаряженный автомат, хромая, скрылся за камнем. В перестрелке я забыл про Длинного, который, скрючившись, лежал за камнем на моем автомате. Выглянув из-за скалы, я не увидел ни Длинного, ни своего автомата. «Вот, сука, пристрелю говнюка!». Стрельба затихала, не подгоняемые главарем бандиты не желали лезть под пули. Я дозарядил пистолет и, кое-как перетянув рану, чтоб не истечь кровью, стал спускаться с горы. В этот момент меня можно было легко подстрелить, но бандиты меня почему-то не преследовали. Не знаю, как я добрался до реки, сильно мучила жажда, рану жгло как будто раскаленной иглой, боль пульсировала туда-сюда. Напившись, я сделал хорошую тугую перевязку, осмотрев, как мог, рану. Кость не задета, края ровные, не рваные. Достал из заначки коньяку и, сделав несколько хороших глотков, я, прижав к раненому боку «подушку» из банта и ваты и привалившись спиной к дереву, задремал. Тут подействовали и потеря крови, и коньяк. Проснулся ночью от холода, весь в поту, значит начался жар. Снова выпил, как воду, несколько глотков коньяка и согрелся, правда, тело все горело. Да, начался жар, это уже плохо! Поднявшись и опираясь на карабин, я собрал, как мог, сухих сучьев и развел под скалой небольшой костер, где я провел в полудреме до обеда, держа «ТТ» в руке.

Утром над рекой стоял туман, когда я вновь спустился к воде и напился, после чего стал подниматься на гряду. Рана ныла, и почему-то от этого временами кружилась голова. Приходилось часто останавливаться и, привалившись к камням, отдыхать, правда боялся уснуть от усталости. Наконец поднялся на гряду, справа поднималась поросшая вековыми соснами гора, над которой утреннее солнце разогнало туман над рекой, вдоль которой я шел.

Пули вздыбили передо мной землю, защелкали по камням. Несмотря на рану, я резво метнулся за столетний кедр, в последний момент запнулся за камень и, перекурнувшись, упал на раненую руку. Стон поневоле вырвался у меня из груди, и на его звук снова залаял автомат, ссекая сучки и кору с деревьев. Откуда-то вновь появились силы, видно, сыграл организм и использовал последние свои резервы. Автомат не давал поднять головы и стрекотал, осыпая голову щепой деревьев. Под защитой ствола я стал отползать к берегу. Автоматчик продолжал поливать мое место, когда я обошел его точку берегом и, пристроившись за камнем, взял его на мушку карабина. Выстрел, и автомат замолк. Ба! Вот и второй, мой летчик-налетчик, который пытался обойти меня. Вот он метнул гранату, следом другую. Выстрел! И его тело подлетает под взрывом следующей гранаты. Где же Главарь? Я не хотел обнаружить себя, пока не увижу их всех, но ситуация изменилась…

Прямо перед нами из-за реки раздался усиленный мегафоном голос: «Внимание, на той стороне! Приказываем сложить оружие и выйти на берег с поднятыми руками! В случае неповиновения вынуждены будем применить оружие!».

Приглядевшись, я увидел несколько фигур милиционеров за рекой. Вот дураки, хоть бы не высовывались! Как бы подтверждая мои слова, оба бандита открыли по ним автоматный огонь, заставив ментов юркнуть за деревья и камни. Я взял на мушку карабина Длинного, который был подальше и мог быстро скрыться. Помня, что на них бронежилеты, я выстрелил в голову. Он дернулся и покатился по склону к реке. Второй обернулся на выстрел, и я узнал краснолицего. Не зная, откуда я выстрелил, он, отползая, стрелял во все стороны. Прицелившись, я выстрелил, голова у него поникла, и он умолк навсегда. Все, больше я не мог, положив горевшую от высокой температуры голову на мокрый от росы камень, я в первый раз забылся в лихорадочном сне, не зная, что «война» не окончена, что Шеф, увидев с горы милиционеров, поспешно отправился через перешеек, бросив своих боевиков. Раненый в ногу, он все же доберется до города, и я в его лице приобрету грозного врага, но об этом потом.

Рокот вертолета пробудил меня от лихорадочного сна. Нет, я больше не смогу, не может больше вынести все это нормальный человек! Я оперся о карабин и стал спускаться к погибшим бандитам, чтобы дать последний бой, мне нужно было оружие и патроны. Я понимал, что долго не продержусь, потому что ранен. и сил сражаться уже не было. Но продам свою жизнь я дорого! «Ты будешь жить, граф Монте-Кристо!» — шептал я, и слезы бежали по закопченным щекам.