— Товарищ капитан! На все немецкие танки набраны экипажи, сейчас они заправляют машины и спускают их с платформы. После чего получат боеприпасы и личное оружие. Вот их командир — старший лейтенант Тюрин.

Молодой мужчина с заросшим щетиной лицом, но уже в новом комбинезоне и шлемофоне, отдал мне честь и представился. Увидев, что я обратил внимание на его щетину, он смущенно потер ее ладонью:

— Виноват, не успел привести себя в порядок. Помогал ребятам, показывал устройство танков.

— Это не так страшно, главное — дело! А побреемся мы с тобой, старлей, когда построим оборону города. Давай, дорогой, иди к своим бойцам, и ждите приказа!

Следующим ко мне подошел пожилой майор, судя по петличкам, артиллерист:

— Майор Воронин! С кем я разговариваю, представьтесь! — сразу начал он показывать свою значимость.

— Остынь, майор, а не то прикажу тебя арестовать моим бойцам. Генерал дал мне большие полномочия, и ты можешь пойти заряжающим в свою артбригаду, если начнешь выяснять, у кого больше размер. А это не принесет пользы ни тебе, ни мне, ни Родине!

Майор как-то ссутулился, будто из него выпустили воздух:

— Слушаю Вас, товарищ капитан!

Ну, так-то лучше! Берите людей и оборудуйте огневые позиции на всех этих дорогах. Без команды не стрелять. Сделайте запасные позиции, орудия не тяжелые, перекатите в случае обнаружения. Основные удары будут со стороны Запада или Севера, но и остальные дороги не стоит упускать из вида. На все позиции проведите телефонную связь, ее получите у старшины! — кратко я дал основные направления обороны и остальным командирам.

Зенитчики, кроме основных позиций, использовали еще пять грузовиков, чтобы сделать установку более мобильной. К вечеру я, уставший как черт, едва добрался до кровати. Но зато машины к генералу были все отправлены, пехота закопалась на указанных позициях. Все танкоопасные места были заминированы. Артиллерия была хорошо замаскирована. Часть танков я приказал также закопать на опасных местах, оставив над землей лишь башни, которые прикрыли маскировочной сетью. Вечером похоронили павших бойцов, из роты в живых осталось 68 человек. Раненых я незаметно вылечил, когда вместе с санинструктором доставал пули и бинтовал их.

Ночью меня разбудил посыльный, доложив, что со стороны аэродрома идет колонна грузовиков. На мотоцикле мы быстро домчались до блокпоста. Когда они оказались на расстоянии 500 метров до города, первая машина мигнула фарами три раза, как мы и договорились, я же в ответ пустил зеленую ракету. Вся колонна вновь тронулась в город. Машины проходили мимо меня одна за одной, за некоторыми гремели походные кухни или орудия. Следом шли танки, бензовозы. Замыкала колонну эмка генерала. Возле меня он остановился и со всей русской душой расцеловал в обе щеки.

Ну, капитан, порадовал! Второй раз выручаешь дивизию. Выйдем, буду ходатайствовать о Герое Советского Союза. Пока ты бился с немцами, мои бойцы подлечились и рвутся в бой. Да и ты передал, что больше тысячи бойцов освободил и вооружил. Давай, поехали, где ты нас определил на постой?

Часа два мы с ним осматривали позиции, особенно он одобрил, что десять танков я оставил в резерве, прикрепив к ним роту автоматчиков. Сошлись на том, что как только враг увязнет в бою, дивизия и танки обходят немцев с тыла и наносят удар.

Уже начинало светать, когда мы с генералом очутились в моей хате. Попили с ним чаю, спать уже было некогда. На улице началось движение, ржали кони, перевозившие орудия и полевые кухни. Где-то вдали погромыхивало, то ли гроза, то ли фронт. За окном в палисаднике весело чирикали вездесущие воробьи. И в эту мирную картину вкрался далекий приближающийся гул самолетов. Казалось, что кто-то басом нараспев гудит: «И-д-д-у!». Взревела ручная сирена, что была выделена наблюдателям. Самолеты появились со стороны северо-запада, пока еще трудно различимые силуэты, но, посмотрев в бинокль, я определил, что это «лаптежники» Ю-87. С земли по ним застучали зенитные пулеметы, установки FLAK-28, установленные как на машинах, так и в наиболее опасных местах. Мы постарались прикрыть станцию, орудийные батареи и танки. Пехота была замаскирована и укрыта в щелях, которые я в приказном порядке заставил выкопать всех. Генерала со штабом я отправил в погреб, тот был старинный, каменный. Засвистели первые бомбы, взрывы покрыли окраины города, но и из 16 самолетов, атаковавших нас, остались только семь. Четыре были сбиты, а пять, дымя, ушли обратно. Оставшиеся поднялись и разгрузились, не прицеливаясь, после чего тоже улетели. Приказал телефонисту, чтобы командиры доложили о потерях. Раненых было трое, а вот убитых сразу 15 человек, одна из бомб угодила в блиндаж, где укрылись бойцы. Вместе с ними погиб и командир взвода, что разрешил отсидеться солдатам в землянке. Всех их и похоронили тут же, так как в мешанине ошметков из человеческих тел не стали разбираться.

Через час над нами закружила «рама», выискивая цели. Приказал стрелять зениткам только с машин, потянулись огненные нити очередей. Одна из них хлестанула по самолету, и он, дымя, начал уходить на запад. Следом на нем скрестились еще две трассирующие очереди, и он, резко клюнув носом, ярко вспыхнул и штопором вошел в берег реки. Слышны были восторженные крики бойцов.

Подъехала разведка, которую я посылал на запад. Бойцы были все в пыли, уставшие, но сведения привезли важные. Со стороны Выживки готовится к отправке бронепоезд, так же прибывает и разгружается 302-я мотострелковая дивизия, усиленная батальоном танков. С Камень-Каширского аэродрома их будет поддерживать авиация. По сведениям убитого полковника вермахта, что вез приказ из Ровно от самого Эриха Коха, немцы снимают еще одну дивизию с восточного фронта, чтобы с двух сторон уничтожить нас. Да, это не есть «гут»! Пошел к генералу, одна голова хорошо, но все ж она одна! Будем думать вместе. Генерал тоже озадачился, так как не ожидал, что немцы кинут против нас такие силы. Он курил трубку за трубкой, разглядывая лежащую перед ним карту.

Если нам взорвать мост между Ровно и нами? — спросил он начальника штаба и меня.

Ничего не даст, река не широкая, имеются броды. — отрезал хмурый майор.

Сколько у нас взрывчатки и мин? — спросил вновь генерал, уже обращаясь ко мне.