Израиль Маркович забрал диссертацию, прочитал уже сам название отчета, неожиданно для меня — думаю, для себя тоже — ласково погладил рукой страницу списка литературы и только после этого положил свое детище обратно в сейф. Я был потрясен: он погладил страницу, как мужчина гладит женщину, в которую безумно влюблен.
— Ладно, Аркадий, человеку нужна пища не только духовная, но и телесная. Идемте ужинать, я угощу вас замечательным салом собственного производства. Причем, учтите, оно кошерное. Вы знаете почему?
— Наверное, Израиль Маркович, свинья была модифицирована генами коровы? — спросил я.
(В то время входило в моду слово «ген».)
— Нет, все гораздо проще, Аркадий: свинья, пока была жива, каждый день терлась спинкой об угол синагоги. Идемте же быстрее, я проголодался!
Двадцать лет спустя, в 2004-м, я решил обобщить имеющиеся у меня результаты по процессу получения изопрена и на основе полученных данных написать докторскую диссертацию. Сама работа и автореферат были готовы к середине апреля, осталось отредактировать последний. Все материалы нужно было передать до конца апреля в Технологический институт, чтобы я успел защититься и отправить работу в ВАК до каникул (до конца июля). Поэтому 15 апреля я со спокойной душой уехал в командировку, планируя 20-го вернуться и отшлифовать автореферат. И вдруг уже в день прилета мне позвонили из Техноложки и предложили через два дня принести полный пакет документов. В противном случае защита передвигалась на сентябрь, что рушило все мои планы. Командировка прошла очень напряженно, работы было много, так что прилетел я никакой.
Реферат требовал лишь редактирования, поэтому я решил обратиться к своей верной помощнице Элеоноре Иосифовне Рубинштейн. Я уже собирался позвонить ей и попросить поработать в субботу, как вспомнил Израиля Марковича, его труд над диссертацией по ночам, гордость за выполненный самостоятельно отчет и понял, что поеду на работу вместе с Элеонорой. Я предложил собраться в два часа дня в субботу, рассчитывая, что часа за четыре все сделаем. Мы разошлись в четыре часа утра, я многое изменил в реферате, и он получился без шероховатостей.
Вы знаете, когда секретарь ночью положила передо мной пачку свеженапечатанных листов, я был счастлив, что пришел, сделал все сам правильно и хорошо, и непроизвольно ласково погладил заглавную страницу реферата. Только потом я вспомнил, что много лет назад Израиль Маркович точно так же погладил страницу своей диссертации. Садясь под утро в машину, я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете и был очень благодарен Белгородскому за науку.
Еще я очень благодарен Израилю Марковичу за то, что он научил меня идти к поставленной цели, не обращая внимания ни на какие препятствия, если это нужно для дела.
В 1974 году нам с Баталиным удалось доказать, что обработка кальций-фосфатного катализатора борной кислотой приводит к увеличению выхода целевого продукта. А тут нас как раз вызвали на завод, потому что цех работал неудовлетворительно.
До гостиницы в Тольятти мы добрались часов в шесть вечера. Меня кто-то позвал в гости, а Баталин лег отдохнуть с дороги. На обратном пути, уже ближе к полуночи, я, подойдя к гостинице, увидел гуляющих Израиля Марковича и Баталина. Они о чем-то оживленно беседовали. Подойдя поздороваться, я понял, что речь идет об активирующем действии борной кислоты на наш катализатор. Баталин рассказал, насколько удалось повысить выход изопрена в лаборатории, Израиль Маркович подсчитал, каково будет увеличение месячной выработки завода, и цифра его удовлетворила. Я понял, что он готов на этой неделе начать в цехе опытный пробег с добавкой борной кислоты в ходе эксплуатации.
Я был знаком со многими главными инженерами заводов, аналогичных Тольяттинскому. Все они, услышав такую новость, в ближайшее время созвали бы совещание с участием производственников, представителей ЦЗЛ, техотдела и так далее и тому подобное, чтобы заслушать наш доклад. И, наверное, высокое собрание приняло бы решение о проверке предложенного ленинградской наукой нового метода получения изопрена в условиях ЦЗЛ. Если бы мы жестко контролировали проведение этих испытаний, то через полгода, вероятно, началась бы опытно-промышленная проверка, а если нет, идея могла быть «утоплена» в заводской лаборатории. Такое случалось.
Но Белгородский был другим человеком. Именно поэтому практически все новые идеи, возникавшие в отрасли, проверялись на его заводе, а потом уже, пройдя, как правило, успешные испытания, внедрялись на других предприятиях отрасли. Из-за такого подхода ко всему новому завод многие годы прочно удерживал первое место по изобретательству в Куйбышевской области.
После того как мы оговорили план испытательного пробега, Белгородский спросил: «Молодые люди, а вы узнавали, есть ли борная кислота в стране?»
Молодые люди, то есть Баталин и я, конечно, ничего не узнавали, так как все наши потребности в реактивах удовлетворял институтский склад либо вещества закупались на базах, о которых мы понятия не имели. Поняв по нашему виду, что мы не в теме, Израиль Маркович сказал: «Подождите, а что мы мучаемся? Ведь борная кислота продается в аптеках. Сейчас мы все узнаем». И он быстрым шагом направился к дежурной аптеке, расположенной на центральной площади Тольятти, метрах в двадцати от нас.
Нам с Баталиным не оставалось ничего другого, как поспешить за ним. И вот представьте себе картину. Почти полночь, тихая заснеженная площадь, заспанная продавщица, с испугом глядящая в маленькое окошечко на трех незнакомых мужчин, энергично стучащих в наглухо закрытую дверь. Неожиданно женщина впустила нас в аптеку: по всей вероятности, узнала Белгородского, так как он был в городе известной личностью. Продавщицу, конечно, удивил вопрос, сколько есть борной кислоты в аптеке и можно ли купить все имеющееся количество, но она покорно пошла на склад и через несколько минут вернулась с большим мешком, в котором лежало около пяти килограммов кислоты. Мы предположили, что все аптеки города имеют приблизительно один и тот же запас, умножили это количество на число аптек, и получилось, что на полный пробег одного реактора нам хватит. Возбужденные, но очень довольные, мы с Баталиным отправились в гостиницу, а Белгородский — домой. При этом я, как самый молодой в компании, тащил наш трофей, который на следующий день должен был доставить в цех.
Пожимая нам на прощание руки, Израиль Маркович сказал:
— Конечно, мы плохо поступили, разбудив эту женщину, но мы же не для себя, а для дела. Значит, правы.
Уже через четыре дня мы начали опытно-промышленную проверку, были получены хорошие результаты, и так возник новый катализатор КБФ-76, который по своим эксплуатационным характеристикам значительно превосходил наш первый катализатор, КФ-70.
Прошло много лет. Социалистический Советский Союз стал историей, появилась капиталистическая Россия. Как уже упоминалось, по совету Вартаныча я создал компанию «Еврохим», которая, помимо научных исследований, занималась и коммерцией. Надо сказать, что первое время коммерсант из меня был никакой. Руководство бизнес-процессом и научными исследованиями — «две большие разницы». Кроме того, на волне вседозволенности лихих девяностых появилось много человеческой «пены», поэтому работать было сложно, и компания несла ощутимые убытки.