А Зорка вдруг усмехнулась, показывая шатающийся пенек зуба. Она опустила ладони на темя одному и второму.

– Ишь молодежь… Умирать они собрались. Рано покамест! Еще пожить не успели. Есть у меня задумка, как спастись. – Она пихнула детей в лбы и подошла к окну. – Ну здравствуй, старый, – с непонятной тоской молвила она.

– Сама чать не молода, – проскрипел лесной дед.

– Что же, к зиме совсем силы растерял?

Дед развел руками-сучьями, мол, ничего не поделаешь.

– А ежели ненадолго зима отступит?

Дед резко выпрямился:

– Неужто?!

– Да вот так…

– Не хватит у одной ведьмы сил на эдакую ворожбу. Испокон века такого не случалось!

– А ты мне про ведьм не рассказывай. Спрашиваю: коли весна на ночь придет, подымешь своих лесовичан?

– Как не поднять… Но и ты, старуха, не вы…

Зорка прервала его на полуслове:

– Цыц! Ворожба – мое дело. А ты своим занимайся.

Сплетающиеся в лесного стража ветви тревожно зашуршали, но как ослушаешься хозяйку? Он по вершку ушел в землю, расползся по елкам, клонящимся над двором.

– Доченька!

– Слушаю, матушка.

Морщинистые пальцы погладили дерево оконной рамы.

– Ведаю, что за колдовство ты творила по осени.

Йага не сразу поняла, к чему ведет старуха, и та подсказала: