Скоро молодцу надоело слушать таинственную перебранку. Он вывернулся из-под руки ведьмы и шагнул к Посаднику.

– Я тебе нужен? Ну забирай!

Чтобы оторвать взгляд от Зорки и перевести на Рьяна, Военежичу понадобилось усилие. Сдюжил.

– Добегался, стало быть, – протянул он.

И сразу стало ясно, что не за ведьмами сорвался Мал в поход. Быть может, сказал всем, что за ними, может, и сам себя в том убеждал. Но гнался он лишь за названым сыном. Северянин дерзко вскинул голову:

– Нет пока. Как набегаюсь, отправлю весточку.

Странно двинулись морщины Посадника. Еще малость, и можно было бы сказать, что он усмехнулся. И уж точно никто не посмел бы такое молвить, но показалось – одобрительно. И Рьяну то показалось тоже, потому что он пересек невидимую границу, что не решались преодолеть псы. Те сразу кинулись за добычей, но Мал дернул щекой, и Боров рявкнул на собак:

– Рядом!

Рьян же открыл рот, но заговорить сумел не сразу – отнялся голос. Выдавил хрипло:

– Вот что, Военежич. Я свою вину пред тобой знаю. Был бы умнее, сразу бы наказание принял, но умнею я не быстро.

Снег заскрипел под его ногами. Рьян приблизился к Посаднику и взялся за стремя. Йага не сдержа ла крика, вместе с нею заголосила неясыть в ветвях елки. Нынче лес и его хозяйка срастались в единое целое.

– Оба мы знаем, что миром не разойдемся. Так давай, руби мне голову. А бабы здесь ни при чем.

Мал задумался ненадолго, но Боров дернул побратима:

– Военежич! Ты слово дал!

И Мал как ото сна очнулся.

– Спутался с гнилым отродьем, – выплюнул он.

Рьян помрачнел: миром договориться не вышло.

– Не тебе меня в том винить. Дочь твоя…

– Дочь моя, стало быть, не люба тебе оказалась, а эта…

Ни темнота, ни метель не скрыли от цепкого взгляда гибкую фигурку хозяйки леса. А уж наслушаться про нее Посадник вдоволь успел по дороге.