Большую часть дня Уоррен думал. Он прокручивал в голове идею Бет добраться просёлочными дорогами до Канады, сесть там на торговое судно и уже на нём пересечь океан. Реально ли вообще найти что-то в Ирландии? Боб то начинал сомневаться в себе, сомневаться в том, что готов ради Джима ввязаться в такую безумную, безрассудную авантюру, то опасался, что мальчик стал для него лишь средством достижения собственной цели или, если вспомнить слова Бет, искупления грехов, не имевшего к истории Джима и его семьи никакого отношения. Говорят, цель оправдывает средства, но Уоррену не хотелось считать, что он может быть таким эгоистом.

А то ещё ему приходило в голову, будто он сам и навлёк на мальчика беду: может, останься Джим с теми, кого Оллистер называл «специалистами», у него было бы больше шансов? Вдруг они нашли бы лекарство, вдруг спасли бы его? Может, именно его, Уоррена, действия, все эти побеги и попытки скрыться, и вынесли Джиму окончательный приговор, удручённо думал Боб.

Тёмная машина по-прежнему стояла на Иден-роуд, и Бет готова была поклясться, что видела, как один из тех типов в зеркальных очках бродил вокруг её дома.

– Следи, чтобы Джим держался подальше от окон, – велела она Бобу, задёргивая шторы.

А в голове Джима люди в тёмных костюмах уже успели превратиться в людей-ворон.

Весь день они просидели взаперти, как отшельники, опасаясь, что люди-вороны их заметят. После обеда Бет сходила в магазин, а когда вернулась, помогла отшлифовать план, раз уж теперь он у них был: оказывается, чтобы перевести в практическое русло смутные, запутанные рассуждения знаменитого физика-ядерщика профессора Уоррена, нужен кто-то совершенно обычный, не имеющий отношения к науке, вроде Бет Ларкин.

– Но как мы сможем уйти незамеченными? – спросил наконец Уоррен.

– Выйдем незадолго до рассвета. Машина там же, на Пенри-лейн, так что они её не видели. Пусть считают, что она всё ещё в ремонте, – это даст нам ещё немного времени. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

– Джим, просыпайся. Пора идти.

Мама будит его среди ночи. Джим трёт глаза, зевает. В доме всё приходит в движение. Старшие братья и сестры уже одеваются. Кэти и Тимоти пока спят.

– А это и правда нужно? – спрашивает Джим.

– Всё решено, – отвечает мама. – Корабль уже ждёт.

Джим едва не выпрыгивает из кровати.

– Прямо здесь? – удивлённо спрашивает он.

Дэниэл хохочет, обзывает его дураком, но Джим всё равно распахивает дверь в полной уверенности, что сейчас увидит у порога огромный белый корабль. А корабля нет, есть только папаша, укладывающий в телегу последние пожитки. На востоке, за Двенадцатью пиками, поднимается солнце, но воздух ещё холодный, и Джим вздрагивает.

– Поторопись, – говорит ему папаша. – До Лимерика путь неблизкий.

Джим закрывает дверь, не в силах побороть пронизывающую тоску. Ему не хочется оставлять дом, Коннемару. Пускай так много людей уже умерло, пускай закончился хороший картофель, пускай даже он, Джим, может заразиться той ужасной хворобой – ему всё равно. Об этом новом месте, Америке, он ничего не знает. А вот Дэниэл в восторге: мечтает о великих делах, о приключениях. Джейн и Джоанна тоже мечтают – о красивых платьях, тёплом доме с отдельными комнатами для каждой, богатых женихах. Патрик мечтает найти достойную работу, создать семью, вроде как у папаши, с кучей ребятишек, и надеется, что им никогда не придётся голодать или покидать свой дом. Даже мама мечтает: хочет, чтобы мечты её детей осуществились, – вот и всё, что ей нужно от Америки. А папаша… интересно, о чём мечтает папаша, спрашивает себя Джим. Так сразу и не поймёшь, что он там себе думает. Может, как и Джим, вообще ни о чём не мечтает. Может, ему просто жаль покидать место, где он родился и жил.

– Ну же, Джим! – зовёт мама. – Пора идти.

– Джим, просыпайся. Пора идти, – Бобуоррен сидел совсем рядом, на краю постели.

Джим выглянул на улицу сквозь щель в ставнях: ещё совсем темно.