– Думаю, тебе стоит увезти его в Ирландию, – сказала она наконец. – Домой. Если и есть шанс восстановить его прошлое, он там.
– А что, если его прошлое здесь, в Америке? Если они спаслись, как и сам Джим?
– Они?
– Его семья.
– Ледяная семейка. Красиво звучит, – усмехнулась Бет.
Уоррен поморщился.
– Прости. Это была неудачная шутка.
– Да уж, не слишком. В любом случае Ирландия большая. Как мне найти его семью или то, что от неё осталось?
– А вот это я и собираюсь выяснить. – Бет поднялась со стула, вышла и, через минуту вернувшись с записями, которые делала в библиотеке, протянула их Уоррену. Это были английские фразы, переведённые на гэльский, и наоборот. – Попробуем поговорить с Джимом.
Уоррен кивнул. Он знал, что должен что-то сказать, но не понимал, что именно; хотел выразить благодарность хотя бы усталыми глазами, но взгляд вышел таким вялым и скользким, что Бет воскликнула:
– Даже и не думай, профессор Уоррен! Я делаю это для мальчика, и только для него. Понятно?
Они поели втроём, Джим, Уоррен и Бет, словно маленькая семья, собравшаяся вместе в непринуждённой домашней обстановке. Вечер был наполнен понимающими подмигиваниями, улыбками, приглушёнными короткими фразами, тихим перезвоном столовых приборов, бульканьем воды, льющейся в высокие бокалы цветного стекла, и мягким светом, бросавшим на предусмотрительно задёрнутые шторы (хотя солнце ещё не село) беспокойные тени.
После ужина оставшийся за столом Джим сосредоточенно наблюдал, как Бет моет тарелки, а Боб их вытирает.
Потом Бет сказала, что прогуляется до Иден-роуд. Уже выходя, она задержалась в дверях, украдкой бросив взгляд на мальчика и мужчину, сидящих рядом на диване у зажжённого камина, и рассеянно отметила, как кольнуло сердце. Впрочем, что тратить время и выяснять? Не всё ли ей равно, чем вызвана эта внезапная резкая боль: изредка настигавшей её горечью от неполноты собственной жизни или просто сочувствием к двум одиноким душам, пытающимся найти себя?
– Машина ещё там. Те парни внутри, – холодно бросила она, вернувшись. И тотчас же пожалела о своём тоне: ведь причину боли в сердце, которую якобы не стоило выяснять, она на самом деле прекрасно знала.
– Спасибо, Бет, – пробормотал Боб.
– Можешь спать здесь, на диване, – сказала Бет, доставая одеяло и подушку из сундука, стоявшего возле стены. – Джима я положу в кабинете.
– Чудесно.
Кабинетом Бет служила небольшая комнатка со старым диваном, при необходимости превращавшимся в небольшую кровать.
Прежде чем уснуть, Джим долго раздумывал, почему они снова сменили дом. Наверняка это из-за людей в тёмных костюмах. Ему нужно остерегаться людей в тёмном, глаза которых, пугающие до дрожи в коленках и огромные, словно гладь озера, отражают небо. А ещё скрывают дурные мысли, как у серых ворон. Ночью один из его снов, которые казались мыслями или, может, и были мыслями, просто похожими на сны, напугал Джима. Тогда он вышел из кабинета и, увидев спящего на диване в гостиной Уоррена, снова лёг рядом с ним, как в ту грозовую ночь. Ему снилось – или чудилось, – что люди в тёмных костюмах окружили дом: вот-вот ворвутся внутрь и заберут его, в этом Джим был совершенно уверен, а потом увезут далеко-далеко, лишив и Бобуоррена, и шансов найти