Когда вечером мы улеглись, я закрыл глаза и, делая вид, что сплю, в то же время наблюдал за стариком. Было около часу ночи. Мы только недавно проехали Болонью, – когда старик тихо приподнялся и вышел на площадку. Он что-то высматривал. Потом вернулся спокойный, но, видимо, довольный. В пять часов утра мы приехали в Венецию. Едва взглянув в окно, я увидал на перроне капитана. Он зорко осматривал каждый вагон. Когда предшествующий нам первый класс медленно прокатывался мимо него, он сейчас же пошёл рядом, а через мгновение идущий за ним отельный комиссионер вскочил в вагон. Мы вышли на платформу. Проходя мимо первого класса, я увидал на нём большую меловую метку – крест, величиной с четверть аршина. Я начал понимать цель ночной прогулки старика, а когда с нами поравнялся купец с его носильщиком, и на чемодане я увидел такой же крест, – тогда для меня стало вполне понятным, почему капитан и его помощник сразу нашли купца.

Они сели в гондолу. Мы – в другую. Они поехали в одну сторону, мы – в другую. Через четверть часа мы подъехали к каналу Rio dello Senso, и по узкой лестничке вошли прямо с канала в небольшую гостиницу.

Нас встретил маленький бритый старичок; засуетившись, он крепко пожал руку старику, а через несколько минут мы уже были в небольшой комнате под № 6. Рядом по коридору находились другие комнаты, и я обратил внимание, что номера написаны не на самой двери, а на пластинках, которые привешивались к дверям.

– Ну, пойдём, друг мой, – сказал, улыбаясь, старик, – выпьем вина, а потом займёмся делом!

Мы выпили по стакану «лакримо» и возвращались по коридору обратно.

– А ну-ка, найди наш номер! – сказал старик.

Я пошёл вперёд. Номера были сняты. Открывая дверь за дверью, я невольно поразился. Комнаты были так схожи друг с другом, что отличить их не было никакой возможности. Более того, – коридор по ту сторону заканчивался совершенно такой же гостиной, какую мы только что покинули, – как будто мы вступали вовнутрь зеркала. Но вдруг я присмотрелся и, остановившись возле одной из дверей, сказал:

– Здесь!

Действительно, это был наш номер.

– Как же ты узнал? – спросил старик.

– По следам пыли, оставшейся от наших сапог. Когда номер был открыт, мы стояли в дверях.

– Молодцом! А разве ты не пробовал просто сосчитать? Ведь здесь был номер шестой.

– Да, но ведь в действительности это четвёртый от одной гостиной и пятый от другой!

– Да, и это-то сбивает тех, кого надо сбить!

Потом наш провожатый нацепил номера в порядке по обеим сторонам коридора и под несколькими прицепил дощечки «Занято».

– Ну, теперь за дело! – воскликнул старик. Мы вошли в свой номер, куда хозяин принёс штатские костюмы и грим. Старик блестяще загримировался старым евреем, прикрепив седую накладную бороду. А мне пришлось превратиться в белокурого француза с франтовскими усиками.

Выйдя из номера, мы расселись по столикам, взялись за газеты и стали завтракать в то время, как хозяин, превратившись в изящного буфетчика, разливал по стаканам вино.

Послышались – звонок, хлопанье дверей, шаги на лестнице, и, наконец, вошёл наш купец в сопровождении комиссионера и капитана.

Купец недовольным голосом спрашивал, отчего нет снаружи вывески, что это отель «Марине»; но хозяин вежливо отвечал ему, что очень редко в Венеции можно найти надпись с каналов, так как все вывески к улице.

– Когда вы соизволите выйти на площадь, то увидите и надпись и рекламы!