--Слушай, Берендей, теперь, получается, мы и тебе братья? - с интересом спросил Барс.
--Да. И я горжусь этим, если хочешь знать.
--Мы тоже, но я не о том. Понимаешь, кто вместе пролил кровь, спасая друг друга, по нашим законам даже ближе кровной родни.
Берендей недоумённо смотрел на Барса, не понимая - что он хочет этим сказать? Акела прятал улыбку, он уже понял, - куда клонит его хитромудрый друг.
--Получается, что через нас эльфы и гномы породнились, -- со смехом заключил Барс.
--"Так подружить евреев с казаками ещё не удавалось никому...", -- хохоча, процитировал Акела строчку песни Андрея Макаревича, написанную в честь юбилея Александра Розенбаума.
Берендей с гномом очумело уставились сначала на них, потом друг на друга, затем разразились хохотом. Берендей, правда, тут же осёкся и прицыкнул на них.
--Вы с ума, что ли, сошли? Если мы будем так громко веселиться, нас орки утыкают стрелами раньше, чем мы их заметим. Не забудьте о Диких Охотниках, никто заранее не знает, кем они окажутся в следующую встречу - друзьями или врагами.
Когда Солнце стало садиться за лес, путники разбили бивак. Костёр, конечно, штука неудобная, по нему нас легко могут засечь, но как прикажете без него ночевать в лесу зимой? Устройство шалаша и приготовление ужина заняло немного времени. От мяса Царь отказался, обойдясь фруктами и эльфийскими хлебцами. Кусок копчёного мяса был разделён на три части и уничтожен. Запили трапезу из эльфийских фляжек.
--Удивительно, -- раздумчиво заметил Акела, -- заметь, Андрей, что Толкиен описал всё это так точно, словно сам странствовал здесь. Как такое объяснить?
--Никак не объяснить, -- отозвался Барс, -- слишком мало информации. Может, какой-нибудь прорыв сознания. Или хорошо изучал легенды, которые, как выясняется, всё-таки имели под собой почву.
--О чём вы? - поинтересовался Берендей. Акела объяснил.
--Что, настолько точно? - усомнился Царь.
--Да практически один в один, словно жил здесь.
--Творец этих миров, -- чуть подумав, сказал Берендей, -- создал многое по разумению своему, но понять его часто не может никто. Причём, не только люди с их коротким веком, но даже и Перворождённые.
Оранжевые блики костра плясали на лицах путников, тёмной стеной стоял лес. Кричала ночная птица. На ложе из пихтовых лап, завернувшись в эльфийские плащи, можно было не бояться любого холода. Сэр Толкиен и здесь оказался точен. Огонёк трубки маленьким маяком выхватывал на секунды из тьмы лицо Дорина, вызвавшегося нести первую стражу.
Ночь прошла спокойно. Наскоро перекусив, они тронулись дальше через сумрачный лес. Из низких тёмных туч стало слегка пробрасывать снежком. Вдруг гном, замыкавший группу, негромко охнул. Все трое резко обернулись, хватаясь за оружие, и остолбенели. На краю опушки, которую они только что миновали, раздвинув грудью кусты,стоял и смотрел на них сказочный зверь.
Вырвавшийся из-за угрюмых туч солнечный лучик освещал дивное видение--ожившее предание древних времён. Снежно-белый конь с золотой гривой и таким же хвостом до земли, только изо лба рос витой золотой с белым рог. Единорог! Видимо, кто-то из них выдохнул это вслух. Единорог, не поворачиваясь, сделал большой скачок в сторону и исчез в чаще. Все зачарованно молчали, забыв перевести дух. Первым опомнился Берендей.
--Уже много веков никто не встречал Единорога. Это знак необычайной удачи.
--Значит, побьём супостата, -- бодро отозвался Барс.