Есть один смущающий момент относительно семи страницах по механике, написанных рукой Марич. На фотографии, которую публикует Крстич, виден заголовок: «Теоретическая механика» (Analytische Mechanik) – этот курс Эйнштейн читал в ВТШ в зимний семестр 1912–1913 учебного года, когда какое-то время в их доме жил Светозар Варичак. Но сами заметки имеют отношение к курсу, которые назывался «Введение в механику» и который Эйнштейн читал в зимний семестр 1909–1910 года в Цюрихском университете – в первый свой семестр преподавания там. Это видно при сопоставлении страницы, публикуемой Крстичем, и начальными страницами первого блокнота с записями к лекциям по данному курсу, опубликованными в третьем томе «Собрания документов». Разумеется, не исключено, что Милева просто по ошибке неверно озаглавила свои записки.

То, что Эйнштейн уделял большое внимание подготовке к лекциям зимнего семестра 1909–1910 годов, видно, например, из его письма Люсьену Шавану от декабря 1909 года: «Я получаю большое удовольствие от преподавания, хотя поначалу это отнимает много времени». В том же месяце он говорил Якобу Лаубу: «Я очень серьезно отношусь к своим лекциям, поэтому должен тратить много времени на подготовку». В письмах к ним он ни словом не упоминает, что получает какую-то помощь от жены, даже Лаубу, который был хорошо знаком с Марич, поскольку в предыдущем году останавливался в доме Эйнштейнов как минимум на две недели, работая с Альбертом над двумя статьями. В июне 1909 года Марич писала Кауфлер-Савич, что «муж сейчас очень занят подготовкой к лекциям», но не упоминала, что помогает ему. Тем не менее Крстич, коротко повторив вслед за Трбухович-Гюрич якобы сказанное дочерью Светозара Варичака, утверждает, что Марич «потратила много часов, работая над этими [1909/1910] лекциями», ничем не подтверждая свои слова.

Очевидно, мы не можем объяснить происхождение семи страниц записей к лекциям, сделанных рукой Марич и тесно связанных с первыми страницами собственных записей Эйнштейна во втором блокноте. Крстич утверждает, что «исправления почерком Марич на всех семи страницах свидетельствует о ее творческом подходе и знаниях». Более того, раньше в своей книге он пишет, что эти страницы, наряду с неподписанным черновиком письма к Планку, являются «важным дополнительным свидетельством научного сотрудничества между Милевой и Альбертом Эйнштейном». Однако, как мы могли убедиться, его заявления не выдерживают даже поверхностного анализа. Что касается первого утверждения Крстича, семь страниц заметок к лекциям по вводному курсу механики ничего не говорят о познаниях Марич в области физики, выходящих за университетский уровень. В отношении же черновика письма к Планку невозможно представить, что в то время Милева владела знаниями по теоретической физике на таком уровне, чтобы принимать участие в дискуссии между Эйнштейном и Планком. В 1912 году, примерно в то время, когда, как нам известно, в доме Эйнштейнов жил Светозар Варичак, Марич писала Кауфлер-Савич: «Мой большой Альберт стал знаменитым физиком, которого профессионалы высоко чтят и восторгаются им. Он неустанно занимается своими проблемами: можно сказать, только и живет ими. К стыду своему, должна признаться, что мы для него не важны и находимся на втором месте». Эти слова Марич никак не стыкуются с утверждением Крстича, неоднократно повторяемым в книге, что вплоть до 1912 года она принимала участие в исследованиях Эйнштейна в области теоретической физики.

Самое экстравагантное заявление Крстича выглядит следующим образом: «Есть много свидетельств, часть из которых впервые публикуется в данной книге, подтверждающих, что Альберт и Милева… регулярно занимались совместными научными проектами на протяжении примерно пятнадцати лет (с 1898 до 1913)». Он утверждает, что Марич была соавтором двадцати двух опубликованных работ Эйнштейна, и в отношении еще семи сотрудничество «точно не установлено». Как мы увидим, эти заявления опираются не на веские доказательства, а исключительно на ненадежные слухи давностью в несколько десятилетий, или же подтверждения совместной регулярной работы супругов над исследованиями после 1905 года вообще не приводятся.

В 1955 году Крстич, обсуждая фразу из статьи Иоффе (см. главу 8), которую сам перевел по публикации 1955 года в советском журнале, не утверждает прямо, что Иоффе действительно видел оригинальные рукописи трех важнейших статей, упомянутых в статье, посвященной памяти Эйнштейна. Но то, что русский ученый использует написание фамилии «Марити», приводит его к следующему умозаключению: