Вскоре Феникс закончил выводить иероглифы, собственноручно наклеил лист на основу и повесил готовый свиток на стену – прямо напротив изголовья кровати. Я посмотрела на свиток. На нем красовались четыре иероглифа, исполненные на редкость красивым почерком: изящным, как танец феникса, и стремительным, точно полет дракона [123]. «Награда небес ждет прилежных» – значилось на свитке.

Тут у меня потемнела не только точка инь-тан. Я помрачнела. Действительно, с недавних пор мы стали гораздо чаще заниматься парной культивацией. Я не знала, в чем заключается ее истинная суть, но понимала, что после на свет появляются дети.

Меня охватила тоска. Я тосковала днем и ночью. Тосковала во время парной культивации и в остальное время тоже. Вскоре по неизвестной причине Феникс приуныл. Он падал духом день ото дня и в конце концов совсем загрустил, мало ел и плохо спал. Его грусть смешалась с моей тоской и преумножила ее.

И вот наступил день, когда Феникс не стал заниматься со мной парной культивацией. Он сидел в изголовье кровати и сурово смотрел на меня, смотрел так долго, что по моей спине побежали мурашки. Тогда Феникс нарушил молчание:

– Цзинь Ми, я задам тебе один вопрос, а ты честно на него ответишь.

Я тут же послушно закивала головой. Я готова была принести любые клятвы и рассказать все без утайки, лишь бы Феникс перестал грустить без причины.

Кто мог подумать, что он еще полдня не вымолвит ни слова?.. Никогда прежде я не видела, чтобы Феникс так долго терялся в нерешительности и тревоге, поэтому удивилась. Может быть, он задумал со мной развестись или взять наложницу? Эта мысль так сильно меня напугала, что я подскочила на месте. После этого Феникс заговорил:

– Цзинь Ми, ты не хочешь родить мне ребенка?

Что? Когда я узнала, что о наложнице речи не идет, у меня словно гора с плеч свалилась.

– Конечно, хочу, – заверила я.

Лицо Феникса заметно посветлело, а напряженное тело слегка расслабилось. Он тут же с нажимом спросил:

– Тогда почему с того дня, как я впервые заговорил о ребенке, ты выглядишь печальной и подавленной?

Вот, оказывается, что его тревожило. Что ж, я дала самый правдивый ответ:

– У меня упадок духа перед зачатием.

Феникс опять помрачнел:

– Откуда у ягоды упадок духа перед зачатием?

«Почему это у ягод не может быть упадка духа?» – мысленно вскипела я.

Привычно дождавшись, когда мой внутренний «вспыльчивый господин» прекратит буянить, я пожаловалась:

– Я правда очень переживаю. Ведь непонятно, что за зверь у меня родится…

Когда с моих губ слетело слово «зверь», мне показалось, что из головы Феникса вырвался язычок кармического огня алого лотоса. Я бросилась объяснять: