К югу от города Хуэйчжоу, в поселке Шэсянь, была лавка письменных принадлежностей «Дом под грушевой сенью». Это было вполне естественно: в окрестностях добывали камень с редкими свойствами и в изобилии росла древняя сосна. Прочный камень хорошо поддавался обработке, блестел и не содержал вкраплений. По нему легко скользила кисть, он прекрасно подходил для растирания туши, поэтому из него делали лучшие в мире тушечницы, которые так и назывались – «шэсяньские тушечни-цы». А тушь из древней сосны ложилась на бумагу, как лак, держалась веками и прославилась на весь мир как хуэйчжоуская тушь. Местные жители привыкли извлекать пользу из природных богатств, поэтому в Шэсяне на каждом шагу встречались мастерские, изготовлявшие письменные принадлежности, и лавки, продающие четыре драгоценности рабочего кабинета. «Дом под грушевой сенью» ничем не выделялся среди множества других магазинчиков, и в него редко заглядывали покупатели. Однако название лавки было у всех на слуху. Слава о «Доме под грушевой сенью» разлетелась по всему поселку, достигла Хуэйчжоу и даже добралась до столицы, расположенной за тысячу ли. Разумеется, на то были причины.

Шестнадцать лет тому назад жене владельца «Дома под грушевой сенью» во сне привиделись строки:

На другой день перед рассветом выпал иней, женщина проснулась в ознобе и подумала, что простудилась. Хозяин лавки, господин Цзинь, послал за лекарем, чтобы проверить у жены пульс. Лекарь, к удивлению супругов, поздравил хозяина и сообщил, что его жена ожидает ребенка. Хотя супруги сыграли свадьбу шесть лет назад, детей у них до сих пор не появилось. Женщина никак не думала, что с первым инеем получит столь радостное известие, а господин Цзинь и вовсе был вне себя от счастья.

Вскоре у четы Цзинь родилась прехорошенькая девочка с белым, словно иней, личиком. Женщина, вспомнив свой сон и стих, навсегда врезавшийся в память, назвала дочку Цзинь Ми.

Родители девочки обладали весьма заурядной внешностью. Соседи вслух восхищались прелестной малышкой, но украдкой шептались, что дочь похожа на отца и вряд ли вырастет красоткой. Кто бы мог подумать, что малышка с возрастом не подурнеет, а, наоборот, будет становиться все краше! Ее красота превосходила все мыслимые пределы. Достигнув брачного возраста, девушка напоминала фею, сошедшую с Девятых Небес, хотя вряд ли на Девятых Небесах обитали столь дивные феи. Молва, как известно, не сидит на месте: один шепнет десятку, десяток перескажет сотне, а сотня растрезвонит тысяче. Юноши города Хуэйчжоу почитали за честь повстречать красавицу, но никто не смел посвататься к ней, опасаясь, что такая красивая жена накличет беду.

Судьба дочери безмерно тревожила родителей. Господин Цзинь был знаком с учением о «губительной воде», холодной женской стихии, способной залить мужскую стихию – огонь. Поэтому отец считал красоту Цзинь Ми не благословением, а проклятием, которое навлечет беду на все семейство. Он посадил дочь под замок, чтобы ее не видели посторонние, и берег как зеницу ока, словно девушка была богатством, нажитым нечестным путем.

Удивление вызывало и то, что девушка из рода Цзинь отличалась не только немыслимой красотой, но вдобавок на редкость странными пристрастиями. Малышка с детства любила истории о призраках, демонах и прочей нечисти. Отец, полагая, что все дети от природы любопытны и обожают сказки, не придавал этому значения. Девочка выросла и всерьез заинтересовалась самосовершенствованием и культивацией духовных сил. В культивации не было ничего дурного, многие люди мечтали обрести бессмертие и вознестись на Небеса. Однако красавица Цзинь Ми, наоборот, ломала голову над тем, как стать демоницей. Странное увлечение девушки безмерно пугало отца. Наблюдая за непутевой дочерью, он с горестью бил себя в грудь и топал ногами. Все уговоры оказались напрасны. Супругам оставалось только надеяться, что рано или поздно достойный юноша из хорошей семьи отважится взять их бедовую дочь замуж.

Печалясь о том, что Цзинь Ми так и останется одинокой, и подумывая, не подыскать ли зятя-бедняка, согласного жить в семье жены, родители девушки никак не ожидали, что портрет их дочери попадет в руки первого министра императора. Красота Цзинь Ми сразила того наповал. Не посмев утаить такое сокровище, сановник преподнес портрет в дар императору. Ночью из столицы, находившейся на расстоянии восьмисот ли, срочно доставили высочайший указ, призывавший девушку ко дворцу для возведения в ранг парчовой наложницы.

Весна в том году наступила рано. Повсюду обильно цвел персик и желтел рапс. Навстречу невесте из столицы в поселок Шэсянь торжественно прибыла пышная процессия. Забрав старшую дочь из семейства Цзинь, она направилась обратно на север. Поселок хоть и был невелик, однако дороги его пересекали ухабистые. Когда свадебный паланкин достиг границ поселка, уже опустились сумерки. Село солнце, и взошла луна. Носильщики остановились, чтобы передохнуть, как вдруг из-за горизонта ввысь взмыло раскаленное огненное облако, озарившее полнеба. Все вокруг застыли на месте как вкопанные, разинув рот и вытаращив глаза. Из недр красного облака доносились чарующие звуки птичьего пения. С неба, расправив крылья, навстречу паланкину спускалась семицветная птица с хвостом длиной восемь чи, переливавшимся всеми оттенками зари, столь яркими, что все взгляды опустились к земле. Лишь самый впечатлительный вдруг завопил:

– Феникс! Это феникс!

Услышав этот безумный крик, остальные сбросили оцепенение и заголосили наперебой, а кто-то подумал про себя: «Неслыханно! Феникс явился! Счастливая птица феникс! Неужто… неужто этой наложнице суждено стать императрицей?»

Девушка в паланкине не обращала внимания на возбужденные крики и сидела не двигаясь. Кисти, свисавшие с головного убора новобрачной, ни разу не дрогнули. Казалось, невеста заранее знала, что произойдет, и излучала спокойствие, достойное горы Тайшань [121]. Ни капли любопытства, свойственного простым смертным, не потревожило ее уверенности.

Когда огненный феникс стремительно пронесся над свадебной процессией, все в страхе и благоговейном трепете на миг позабыли, как дышать. Расправив роскошный хвост, на фоне которого бледнели земные краски и тускнел свет, феникс описал в небе круг, спикировал вниз, крепко ухватился клювом за свадебный паланкин и преспокойно улетел, пока люди ошеломленно взирали на него снизу вверх.

– Беда! Феникс похитил невесту!

Сияла полная луна. На вершину зеленых гор, где дикие земли утопают в бескрайнем море цветущего золотом рапса, каким-то чудом занесло ярко-красный свадебный паланкин. Необычная картина выглядела так просто и мирно, как будто паланкин простоял здесь долгие годы…

Пять тысяч лет… Вот, оказывается, чего он с нетерпением ждал – случая разыграть грандиозное похищение невесты.

Арочный мост из зеленого камня изогнулся вдали над горным ручьем. Из глубин цветочного моря показался прекрасный и статный господин. У его ног скрестилось множество троп, но он неуклонно шел прямиком к своей цели. Поднялся ветер, взметая в воздух вихрь цветочных лепестков – золотистых, светлых, бледных, желтых… Ветер раздвинул занавеси паланкина и приподнял красный покров с лица невесты… Статный господин раскрыл бумажный зонт, спасаясь от дождя из лепестков, склонился и протянул руку:

– Цзинь Ми, я пришел за тобой.

Девушка скромно улыбнулась, вложила руку в мужскую ладонь, моргнула и ответила:

– Но ведь я уже приняла свадебные дары младшего сына императора.