– Тогда кто же их выкопал? – растеряно произнесла Сандрин, видимо совершенно сбитая мной с толку.

– Вот это-то нам и следует узнать! – не на шутку разозлился я, досадуя на её бестолковость. Ведь их сообщник из Франции так и не приехал на место будущих раскопок, поскольку его не пропустили на таможне. А наши два кладоискателя, т. е. Ивицкий и бывший гренадер, из опасения попасть под наблюдение полиции немедленно расстались, даже не начиная раскопок. Сам гренадер спешно поехал на поиски Семашко во Францию. Таким образом, в России остался только один из участников этой поисковой эпопеи – Антон Ивицкий, ваш какой-то там пра-пра-пра-дедушка. И у него была карта, по которой сверялся сам гренадер. То ли господин Ивицкий её попросту выкрал, то ли срисовал по случаю! Но факт есть факт. Он имел карту некоей местности вблизи селения Видзы. И он знал, что золото точно лежит в белорусской земле. Единственное, чего он не знал, то это того, где же именно находится заветное место. Ведь на пару с гренадером они проехали по очень обширным пространствам России и несколько недель кружили по лесам и просёлкам Белоруссии.

– Но если золота вы не нашли, – возразила девушка, – то это значит только одно. Мой, как вы выразились пра-пра-дедушка, всё же нашёл эти деньги, но видимо сделал это много позже, через годы, после того, как расстался с гренадером!

– А вот и ничего подобного! – жарко возразил я. Когда Антон Ивицкий скончался, его вдова с малолетними детьми была вынуждена терпеть изрядные лишения и существовать буквально впроголодь. А если бы он раскопал тайник, то они бы жили просто в роскоши!

– И кто же тогда отыскал? – вновь поинтересовалась она.

– Вот где сыграла наша монетка-то, – прищёлкнул я пальцами. Она была отчеканена в 1861 году и, следовательно, раньше этого срока никто до французского золота не добрался. Но вряд ли это сделали и сыновья Ивицкого. К тому времени участники первой экспедиции были в очень преклонном возрасте. Сам Ивицкий, как мне удалось выяснить, к тому времени уже скончался. Но возможно кто-то из их потомков всё же продолжал поиски похожего места. И может быть, даже нашёл его, но добраться непосредственно до самого золота помешали какие-то непреодолимые обстоятельства. Мне почему-то представляется, что окончательную точку в деле поставил внук Ивицкого. Может быть, он действовал в одиночку, может быть в кооперации с другими родственниками… мне неизвестно, но, скорее всего, первым до золота добрался именно один из внуков Антона.

– Что ж, может быть, – устало кивнула девушка, видимо донельзя утомлённая затянувшейся беседой.

– Так что, когда вы изучите и сопоставите все имеющиеся документы, – принялся я закругляться, – то может быть, у вас появится идея, в каком направлении вести поиски дальше.

– Как же можно искать то, что уже наверняка кем-нибудь уже найдено?

– Если эта история дотянулась до наших дней, то, по всей видимости, она не окончена, – резонно возразил я. Ведь зачем-то ваш прадед хранил старые бумаги, зачем-то хотел передать их в руки своего наследника. Причём, надеялся передать их именно в руки мужчины, а не женщины. А это о чём-то говорит?

– О том, что он был человеком старой закалки и просто не имел понятия о современной эмансипации! – насмешливо фыркнула Сандрин.

– Нет, нет, – приподнял я палец вверх, – тут дело совсем в ином. Видимо, он надеялся на то, что его потомок завершит эпопею с исчезнувшим кладом, так сказать доведёт дело до логического конца. И потомок этот должен быть обязательно мужчиной, потому что дело это было крайне тяжёлое, во всяком случае, в физическом плане.

– И что же я должна буду сделать?

– Вот уж не специалист я давать советы такого рода. Представляется, что судьбы всех принимающих участие в данной эпопее сложились таким образом, что на каком-то этапе произошёл некий сбой. Какая-то важная информация оказалась внезапно утраченной, и из-за этого уже найденный и видимо перепрятанный вашим родственником клад был утрачен вновь.

– То есть как?

– Трудно вот так сразу придумать и сообразить, но я попробую. Представим себе следующую картинку. Начало всей истории положил Антон Ивицкий, раздобыв карту того района, где был зарыт клад гренадера. Один из его сыновей отыскал место соответствующее этой карте. Далее в дело вступил его внук. Он выкопал монеты возможно в 1861 году и куда-то их перевёз. Наверное, в такое особое место, где он мог бывать достаточно часто, причём, не привлекая внимания посторонних. И вот тут-то произошёл некое, возможно трагическое событие. Случилось нечто такое, что помешало ему, а заодно и всем его последующим родственникам, воспользоваться золотом. Осталась только память о том, что оно есть на самом деле, да призрачная надежда на то, что его всё же можно отыскать!

– Ага, – подытожила Сандрин, – теперь понятно. Мне следует проследить, насколько это будет возможно, судьбы и биографии моих предков, начиная с Владимира Ивицкого. Постараться для начала выяснить, мог ли он на самом деле найти золото, и при возможности узнать, почему не смог им воспользоваться в полной мере?

– Примерно так! – развёл я руками. Ведь кое-что вы и так знаете наверняка. Например то, что Людвиг Антонович, старший сын в семействе Ивицких, погиб во время кавказских войн. И, следовательно, ни он, ни его потомки не могли принимать участие в поисках. К тому же у вас будет доступ в архивы, что, конечно же, поможет отыскать следы и остальных ваших родственников. И весьма возможно, что, проанализировав полученные сведения, мы выйдем на след повторно исчезнувшего золота!

Собственно, на этой довольно оптимистической ноте наши деловые переговоры и закончились. Мы погуляли ещё, зашли сначала в кинотеатр, затем в кафе, и Сандрин даже начала со мной слегка кокетничать, но я не придал этому никакого значения. Молоденькая девица, да ещё француженка, у них это в генах заложено!

Ближе к одиннадцати я проводил её обратно на Метростроевскую, не уставая расточать комплименты и выражать уверенность в дальнейшем плодотворном сотрудничестве. Она в ответ мило улыбалась и согласно кивала головой. И её прощальное, совсем не женское рукопожатие, я ощущал всё время, пока добирался на метро домой.