– Ой, – совсем по-русски прикрыла девушка рот ладошкой, – что-то я совсем захмелела. Может быть, выйдём на воздух? А то уже хочется немного подвигаться, растрясти съеденное.

Через минуту, расплатившись с барменом, мы неторопливо шагали вдоль Гоголевского бульвара в направлении Ситцева вражка.

– Хорошо у вас в Москве, – вполне по-свойски, взяла меня под руку Сандрин, – не так жарко. А у нас в последние годы в городах стало совершенно невыносимо. Жара, выхлопы от миллионов машин…

– Машин хватает и у нас, – пессимистически заметил я. Просто сегодня выходной день и их немного меньше.

– Вы хотели бы жить в деревне? – порывисто повернулась ко мне девушка. Уютный домик в лесной долине, блеянье барашков, по утрам кружка парного молока…, а?

– Это, может быть, во Франции сохранились столь идиллические уголки, – заметил я, – но в России всё обстоит немножечко не так.

– А как? – заинтересовалась она.

– Давайте поговорим об этом как-нибудь в другой раз, – перехватил я её руку поудобнее. Лучше расскажите, каким образом вы вышли на старикана, который нёс вам те документы, которые я потом обнаружил в его портфеле?

– Тут-то как раз никакой загадки нет. Наш исторический факультет издавна поддерживает связи с несколькими крупными зарубежными архивами. В том числе и с архивом Санкт-Петербурга. И мне пришла в голову идея о том, что можно попробовать восстановить связь времён. По материалам доставшихся по наследству документов и по архивным данным попробовать вернуться в начало этой истории и узнать, к какому именно историческому событию оказались причастны мои родственники. Мы же все немного помешаны на истории, – заглянула она мне в глаза. Мечтаем отыскать ранее неведомые сведения или исторические документы. Я тоже была совершенно уверена в том, что мои предки участвовали в некоем…, ну если не государственном заговоре, то, во всяком случае, в чём-то подобном. Вообразила, что речь в письмах идёт о, до сих пор скрываемых российской историографией тайнах и бросилась в погоню за ними буквально очертя голову. Нашла на чате единомышленника в вашей северной столице и принялась уговаривать его действовать со мной заодно.

– Я так полагаю, уговорили успешно?

– Не совсем. Вначале совместное расследование шло вяло. Но потом я прислала ему фотографию одной своей знакомой, очень эффектной девушки из модельного агентства, и всё разом переменилось. Теперь русский молодой человек, вообразивший себе, что это моё фото, буквально засыпал меня письмами и всячески старался помочь в розысках. Он, кстати сказать, тоже выдвинул идею о том, что речь всё же идёт о каких-то ценностях, а не об исторических документах. Далее, он уже по своей инициативе принялся собирать какие-то сведения у известных российских специалистов по поискам всевозможных исторических ценностей. Ему было любопытно, не причастны ли мои предки к каким-либо кладоискательским легендам. В какой-то момент это юноша, которого звали Арсений, познакомился с сотрудником одного из московских архивов, а через него вышел на людей, работающих с газетой местных кладоискателей. Называлась эта газета…, э-э, сейчас вспомню… а, «Клады и сокровища»! Правда, романтично звучит?

Я рассеянно закивал, мысленно очерчивая слишком разросшийся круг лиц, так или иначе замешанных в этом деле.

– В редакции газеты отыскался заинтересованный человек, которого звали Валентин Ерохин, и он начал поставлять на мой электронный адрес те сведения, которые добывал как в самом издательском коллективе, так и среди корреспондентов. И как раз прошлым летом он сообщил мне, что познакомился с очень интересным человеком, который занимается поисками сокровищ, утраченных наполеоновскими войсками. В такие совпадения я не слишком поверила, но попросила его быть к этому человеку повнимательнее. Вроде всё было нормально, и мне должны были передать некие исторические материалы, но потом Ерохин позвонил и сообщил, что встреча с держателем документов не состоялась. И связаться с ним отчего-то не было возможности. Я тут же подумала, что видимо дело в каком-то вознаграждении и сказала ему, что готова назначить награду в несколько сотен долларов за сведения о них. Вскоре выяснилось, что тот человек внезапно заболел и утерял собранные для меня документы в одном из московских парков. Пришлось срочно подключить к поискам пропавшего портфеля других людей. Впрочем, данные подробности вам наверняка не слишком интересны.

– Угу, – воспользовался я небольшой паузой, – а потом позвонил я, и дело с поиском бумаг совсем заглохло.

– Нет, почему же? – качнула головой Сандрин. Особого, как вы выразились, дела и не было. Я как вела сбор материалов о той эпохе, так и продолжала вести. Просто из моего исследования выпало некое звено. Да, возможно оно действительно было связано с каким-то там кладом, но в тот момент я считала крайне маловероятным, чтобы его можно было отыскать.

– Здесь мне удалось продвинуться гораздо дальше, – взял я нить разговора в свои руки. Всё же мне удалось абсолютно точно установить одну немаловажную вещь. А именно ту, что крупный монетарный клад действительно был спрятан в одном из глухих уголков Белоруссии. Приложить усилий в этом деле пришлось немало, но, к сожалению, единственным результатом поисков стало обнаружение в месте предполагаемого захоронения бочонков всего одной серебряной монетки, достоинством в 15 копеек.

– Может быть, всё это какая-то мистификация, – небрежно взмахнула рукой Сандрин, – или случайность? Вероятно, ту монету просто потерял какой-нибудь фермер…

– Всё может быть, – отрицательно закрутил я головой, – но есть одна маленькая неувязка. Ведь те, о ком вы только что упомянули в своих воспоминаниях о прадедушкином наследстве, так же упомянуты и в деле № 31, – указал я на папку с ксерокопиями. Там есть и Людвиг, и Тимофей, да и Роберт тоже. Согласитесь сочетание имён редкое, если не уникальное. Все они был сыновьями некоего мелкопоместного помещика Антона Ивицкого. А сам он через несколько лет после Отечественной войны сопровождал французского гренадера, который приехал в Россию для поиска крупного клада золотых монет.

– Так значит, они их и нашли, – заметила девушка, – просто в другой раз.

– Да нет же! – возмущённо притопнул я ногой. То есть сам-то гренадер место захоронения клада отыскал. Вот только своему сопровождающему – Ивицкому, он об этом ничего не сказал. Вместо этого, пара кладоискателей поехала в селение Видзы, где они стали ожидать появления своего третьего сообщника, которого звали Семашко. Именно он должен был доставить им инструменты для раскопок, а так же мешки для последующего вывоза монет за границу. Только того не пропустили на таможне, а через два дня первая экспедиция попросту разбежалась.