– Примерно полтора года назад. Причём совершенно случайно. Сокурсница готовила доклад на семинаре по истории России, и я вдруг подумала о том, что старые бумаги помогут пролить какой-то свет на события начала двадцатого века. Во всяком случае, они могли быть использованы в качестве некоей отправной точки для подготовки её доклада. В тот же вечер откопала пакет в глубине секретера, и засела за более внимательное изучение находившихся в нём документов. Вначале, признаюсь, мало что поняла. Но постепенно до меня дошло, почему прадедушка хотел передать их если не сыну, то хотя бы внуку. Выяснилось, что большая часть пакета посвящена одной старой легенде, которая хранится в нашей семье с давних времён.

– Насколько давних? – решился уточнить я.

– Самый почтенный по возрасту документ был датирован 1837-м годом, – понизила девушка голос, перейдя почти на шёпот.

– Это и была та самая карта? – вновь заспешил я.

– Нет же, – отрицательно замотала головой девушка, – какой вы нетерпеливый! Это было коротенькое письмецо, которое некий Людвиг Ивицкий написал своему брату Роберту. Смысл письма таков, что он сам отправляется на Кавказ в подчинение генерала Фези и во избежание случайной утраты оставшихся от отца ценных бумаг, отошлёт их ему нарочным. Предупреждает отдельно, что посылает собственноручно сделанные копии, а оригиналы мол, оставит некоему Тимоше. Насчёт генерала я выяснила. Такой действительно был и служил на Кавказе. Да, заодно автор письма спрашивает у Роберта как здоровье Софьи и сына Володечки.

– И всё? – удивился я.

– Да, – развела руками Сандрин, – в данном письме всё. Но потом ещё есть обширная переписка с самим Тимофеем, в которой обсуждается какие-то наследственные и бытовые проблемы. И кстати там присутствует официальное письмо полковой канцелярии с уведомлением о том, что Людвиг Антонович погиб в боевой вылазке на каком-то горном перевале. Сама же карта появляется только в так и не посланном письме Владимира, который, как я полагаю, был сыном Роберта. Но до конца в этих запутанных родственных связях я так и не разобралась…

– Дело в том, что у Антона Ивицкого было три сына, – в полной мере включился я в разговор, желая тем показать и свою осведомленность, – Людвиг, Тимофей и Роберт. Но, собственно говоря, именно с Антона вся эта история и началась…

– Кто же такой этот Антон Ивицкий? – тут же поинтересовалась слегка осовевшая от обильной еды и крепкого пива Сандрин.

– Ваш далёкий предок! – заговорщически понизил голос и я. Именно он вкупе с некоторыми другими лицами участвовал в первых поисках весьма значительного клада!

– А, что были и вторые поиски?

– Были, – энергично кивнул я, – возможно даже и третьи. Как раз этому моменту и посвящены те материалы, которые предназначались для вас, но по стечению обстоятельств попали в мои руки. И поскольку этап уже и не знаю, каких по счёту поисков нами завершён, то я с удовольствием передаю вам одну из тех папок, которые должны были принадлежать вам уже давно.

Вынув из пакета пластиковую папку с ксерокопиями, я положил её на столик и пододвинул ближе к девушке.

– Почитайте на досуге, возможно, ваш взгляд на эту проблему радикально изменится.

– А что, – сунула она документы в свою сумку, – действительно речь шла о солидном кладе?

– Неужели вы не в курсе? – в свою очередь удивился я.

– Нет, – виновато улыбнулась она. То есть было ясно, что некие люди что-то такое прятали, или перепрятывали, но что именно – неизвестно. Во всяком случае, об этом в письмах напрямую не было и слова. Так, сильно завуалированные намёки, не более того.

– Правильно делали, что молчали, – допил я последний глоток из своей кружки. Ведь ваши прямые предки вели розыски клада состоящего из более чем ста пятидесяти килограммов золотых монет!

– Сколько, сколько? – воскликнула Сандрин так громко, что все завсегдатаи пивной дружно повернулись в нашу сторону.

– Тс-с-с, – сжал я её локоть, – только без шума!