— Отличное платье, — замечает он.

— В свободном доступе, — отвечаю я.

— У тебя выдалась нелегкая пара недель. Тебе нужно немного внимания и заботы. Перевернись.

Я послушно ложусь на живот. Надеюсь, сзади нет красных следов от велотренажера. А что поделать: с ним мои ягодицы в идеальной форме. № 4 садится сверху, зажав мои ноги между своими. Разминает мои плечи, потом переходит к спине. Если и откажусь от секса, то лишь ради хорошего массажа. Я позволяю себе полностью расслабиться под его крепкими руками. Он никуда не торопится, растирает меня до самых стоп, снова поднимается наверх и задерживается между моих ног. Движения превращаются в поглаживания. Он дразнит меня, касаясь бедер изнутри, но, едва притронувшись к губам, убирает руку. Я дышу все чаще, пока не понимаю, что скоро кончу. Скольжу вперед, чтобы перевернуться, и говорю, что хочу почувствовать его внутри. Он входит, и я впиваюсь ногтями в его ягодицы, подталкивая его в себя настолько глубоко, насколько возможно. Благодарно выдыхаю: какое блаженство — чувствовать себя наполненной. Мы одновременно кончаем, и я в восторге от того, что нам удается правильно рассчитать момент.

Он соскальзывает с меня в сторону, и мы остаемся лежать в объятиях друг у друга.

— Спасибо, — шепчу я. — Мне это было очень нужно.

Еще несколько минут мы молчим в полудреме, пока по радио не начинает звучать песня группы The Cure. Я признаюсь, что просто обожаю ее. Мы тут же хватаем телефоны и наперебой ищем хит юности — от Yaz и Bon Jovi до The Clash и R.E.M. Болтаем о школьных дискотеках и учебе в колледже, о наших семьях и трудностях родительства в одиночку. У меня от удивления открывается рот, когда он рассказывает, что по вечерам, когда дети остаются у него, он кормит их лапшой быстрого приготовления с сыром. Я заверяю, что он способен на большее, и обещаю прислать несколько простых безотказных рецептов. Когда небо за окном начинает тускнеть, он интересуется, не проголодалась ли я, при этом пообещав не предлагать его фирменное блюдо. Я задумываюсь и останавливаю взгляд на его члене, что нежно прижимается к его бедру, и задумываюсь об этом. Кожа вдоль ствола гладкая и накрывает головку капюшоном. Ничего себе: впервые вижу необрезанный пенис. Похож на черепаху в панцире, но, когда я провожу по кромке кончиком ногтя, он твердеет и выглядывает из укрытия. Мне слишком стыдно сделать то, чего на самом деле так хочется, а именно — сказать ему, что это моя первая встреча с необрезанным, и попросить рассмотреть его поближе, поэтому утешаюсь еще одним раундом секса, а потом соглашаюсь сходить вместе поужинать.

Он спрашивает, не хочу ли принять душ; полагаю, что чистка тряпочкой была специальным предложением для первого раза. Вспомнив, что отсюда направляюсь прямиком к № 3, полагаю, идея отмыться от одного мужчины перед встречей со следующим — банальная вежливость, и направляюсь в ванную его дочери, пока он принимает душ у себя.

Ужинать мы едем в город, в ресторан, как он утверждает, с лучшим стейком. Стоя в освещенном холле и дожидаясь свободного столика, мы обмениваемся игривыми улыбками. Он бегло оглядывается и, обнаружив, что никого нет, наклоняется меня поцеловать.

Наконец нас усаживают, и он тут же переставляет свечу, вазу, солонку и перечницу на соседний стол, чтобы взять меня за руки. В нем есть что-то мальчишеское и очаровательное, его жесты кажутся продуманными и уверенными.

— Ой, чуть не забыла! — взволнованно говорю я. — В одни выходные в сентябре я полностью свободна. Может, ты сможешь договориться, чтобы именно в эти дни дети не оставались у тебя, тогда мы могли бы чем-нибудь заняться?

— Конечно, отлично, — отвечает он.

— Подожди, дай мне проверить точные даты, — просматриваю календарь в телефоне. Называю ему дни, он кивает, но не записывает их себе.

— Ладно, разберемся, — говорит он.

По пути к его машине после ужина пишу № 3, предупреждая, что немного опаздываю, но скоро выезжаю. № 4 отвозит меня обратно к своему дому, открывает переднюю дверь, и мы заходим внутрь. Предполагаю, что мы вернулись в дом ради молниеносного прощального секса, и, подобрав платье, начинаю подниматься по лестнице.

— Ох, лапочка, нет, — он останавливает меня на полпути. — Прости, но уже поздно, а мне завтра рано вставать.

К счастью, я не успела обернуться, и он не видит, как морщусь от стыда за свою дерзкую оплошность. Но хуже всего это его «лапочка» — такое снисходительное, будто обращенное к ребенку, который не хочет ложиться спать.

— Конечно, никаких проблем, — выпаливаю, быстро благодарю за ужин и ухожу. Между нами только что погасло нечто, но не могу понять, что именно и почему, и все равно занята попыткой избавиться от чувства вины, которое испытываю, пока настраиваю навигатор, чтобы он за полчаса довел меня до дома № 3.

Неужели я сейчас собираюсь переспать еще и с № 3? Без этого нельзя? Двое мужчин внутри меня с промежутком в несколько часов? Не то чтобы ощущаю себя грязной — то есть я, конечно, приняла душ (у дочери № 4 отличный кокосовый гель), но чувствую себя лицемеркой. Я «честна во всем и всегда», но точно не осмелюсь сказать этому доброму, ласковому мужчине, которого сама же заваливала сообщениями дни напролет последние несколько недель, насколько опустошена, насколько глубоки мои потребности сейчас, что одного мужчины недостаточно, чтобы их удовлетворить. Что значит «слишком много», задаюсь вопросом. Придает мне это сил или свидетельствует о том, что ничего не поделать: внутри меня такая огромная дыра, что я могу добавлять сколько угодно мужчин, — и это все равно что накладывать пластырь на опасную для жизни рану.

Я открываю дверь с москитной сеткой: № 3 убирается на кухне после позднего ужина. Подсаживаюсь за стол, и мы разговариваем, кошки постоянно запрыгивают на стол. Хотя он мягко их сталкивает, они повторяют свой трюк снова и снова. Он рассказывает о своем дне и о встрече с клиентом. От домашнего уюта этой сцены — двое взрослых людей болтают в конце дня — ощущаю легкий укол грусти. Мне больно оттого, что больше нет партнера, единственного человека в моей жизни, которому было бы небезразлично, починили ли стиральную машину или позвонила ли Дейзи сказать, что у нее появились два первых друга в колледже. Мысли скачут между страстным сексом с № 4, романтическим ужином, резким отказом и тем, как я с такой легкостью сижу здесь, на кухне у № 3. Чувствую себя непредсказуемой, как будто выращиваю в себе несколько разных личностей, чтобы посмотреть, какую из них в конечном счете оставлю. С № 4 я ненасытная милфа на шесть лет старше его, с № 3 — отличная слушательница в конце рабочего дня. И оба этих образа навевают воспоминания о преданной жене, какой я была совсем недавно. Теоретически я все еще могу вернуться к Майклу, если захочу. Но слышу голос: он призывает меня не останавливаться, двигаться вперед, не оглядываться назад, разгоняться, чаще заниматься сексом, больше учиться, исследовать, открывать для себя — больше, больше, больше, — и затем другой голос кричит, приказывая остановиться и отступить, не бросать уже знакомую жизнь, занять более безопасные позиции. Если бы я могла разобраться, теряю ли я себя или нахожу, то раздобыла бы ключ к двери, которую мне нужно отпереть.