Вернувшись на дорогу, вьющуюся в белоснежном сиянии, я замечаю, что уже час ночи. Мои глаза устали. Я измотана, напугана, и этому адскому путешествию не видно конца. Каждые двадцать минут звонит мама, требуя сообщить ей наше местонахождение, и я успокаиваю ее, чтобы самой не впасть в панику. Мы колесим все дальше и дальше, пока я ищу на онлайн-карте ближайший мотель и заверяю Джорджию с наигранной бодростью, что мы очень скоро окажемся в теплом чистом номере.
Съехав через тридцать минут с трассы на парковку мотеля, я заливаюсь горьким смехом, обнаружив, что он не просто закрыт, но и наглухо заколочен. Опускаю голову на руль и бью по нему кулаками.
— Мамочка, ты жалеешь, что мы не остановились в мотеле «У Ли»? — Джорджия произносит это так искренне, что я заливаюсь смехом, возможно, немного маниакальным.
— Нет, я не жалею об этом. Хотя, может, немного. Сейчас развернусь, и мы продолжим поиски. Если что, подремлем в машине.
Мое сердце колотится: впереди виднеются огни. Приблизившись, вижу, что это небольшая гостиница, а через окна вестибюля у стойки администратора стоит мужчина. Я ощущаю себя так, будто только что обнаружила жизнь на Марсе.
Глава 15. Переломный момент
Мы с Майклом ограничиваем общение до одного раза в неделю на терапии для пар, поскольку психолог беспокоится о нашей способности разговаривать друг с другом без ее посредничества. Я же уверена, что от этой терапии больше вреда, чем пользы. В присутствии психолога мы злобно накидываемся друг на друга, и ей не удается утихомирить нас. Чувствую себя подавленной, на мои плечи, как мне кажется, взвалили чрезмерную вину. Первую встречу она начинает с заявления о том, что не нужно здесь разыгрывать роли жертвы и злодея.
— Вы выгораживаете его, — кричу. — Я — жертва, а он — злодей. Кто-то должен взять на себя ответственность, и это буду не я.
— Я не оправдываю его измену, Лора, — говорит она. — Но мы так далеко не уедем, если не сможем копнуть глубже.
Она полна решимости докопаться до глубинных причин измены, до того, что в нашем браке пошло не так, чтобы дать измене возможность развиваться. Но я считаю, что, пока муж не признает, насколько разрушительной оказался его поступок, мы обречены. Я ожидаю от него раскаяния, но вместо этого он злится. Он ожидает, что я захочу разобраться в причинах его действий, в то время как я даже не могу признать, что под поверхностью нашей жизни существует целый подземный мир, о котором я и не подозревала. Каждую неделю на терапии он перечисляет все, что сбивало нас с курса на протяжении многих лет, пока я сижу в оцепенении, задаваясь вопросом, в каком танке раньше жила, и ощущаю, как все дальше и дальше ускользает от меня реальность. Значит, теперь мое будущее не будет таким, каким я его представляла, и даже прошлое жестоко отредактировано и переписано? Значит, все, что у меня сейчас есть, — это настоящее, наполненное горечью, гневом и ненавистью.
Однажды утром Джорджия просыпается в моей кровати — она спит там с тех пор, как съехал Майкл, — и спрашивает:
— Шесть недель — это долго?
Я начинаю пространный, бессвязный ответ о том, что все зависит от контекста, как долго она уже ждет и как сильно хочет дождаться. Она бросает на меня растерянный взгляд, давая понять, что мой абстрактный ответ совсем не по теме, и пробует снова.
— Папы нет уже шесть недель. Достаточно ли этого времени, чтобы ты с ним помирилась?
— Ох, Джорджия, — говорю на выдохе. — Я думала, что будет достаточно, но это не так. Не знаю, сколько еще времени мне понадобится.
— Но ты же раньше говорила про три недели, сколько же еще нужно? — спрашивает она, в панике повышая голос. — Сколько времени тебе нужно?
— Мне очень жаль. Я хотела бы сделать так, чтобы все закончилось, но не могу. Не знаю, сколько времени потребуется, но мы с папой оба очень любим тебя и сделаем все возможное, чтобы тебе было легче.
— Легче стало бы, если бы папа вернулся домой, — произносит она, всхлипывая, стоит мне ее обнять. Молча, про себя, я соглашаюсь с ней. Это, конечно, было бы легче. В тысячный раз с момента расставания мне захотелось моргнуть — и чтобы все стало по-другому.
В мае исполняется три месяца с момента расставания, и нет конца и края моим сомнениям о нашем браке. Я по-прежнему занимаюсь с психотерапевтом раз в неделю, она помогает мне смириться с тем, что ясного пути в такой ситуации не существует. Именно с этой мыслью я пишу Майклу с просьбой найти себе жилье в аренду на год, объяснив, что давление срока его возвращения домой становится для меня невыносимым. Наш общий психотерапевт еще в самом начале сказала, что чем дольше пары живут раздельно, тем меньше шансов на их воссоединение, но сейчас мне нет до этого никакого дела. Друзья требуют новостей, желая знать, чем наша история, по моему мнению, закончится. Я заявляю в ответ, что шансы пятьдесят на пятьдесят: в некоторые дни ощущаю полную уверенность, что между нами все кончено, а в другие — не в силах представить себе будущее без мужа. Я все еще не могу заставить себя посмотреть на него, но и расстаться с совместными перспективами тоже кажется невыносимым. Большую часть взрослой жизни мы были единым целым. Я и представить не могла наш потенциальный разрыв, и мысль об этом просто убила бы меня. Мне уже приходится позволять общему прошлому принимать новые формы и цвета, но вычеркнуть будущее?!
Однажды на терапии для пар я молча бушую, пока Майкл объясняет, почему не может полностью вычеркнуть ту другую женщину из своей жизни.