«Многие родители даже думать боятся о том, что их ребенка могут затолкать в багажник автомобиля, – говорит Купер. – Если ребенок все-таки оказался в багажнике, он может что-то предпринять?»

«Знаете, в багажнике много не сделаешь, – отвечает Стабер. – Можно стучать и кричать, но вряд ли кто-нибудь услышит. Но есть один эффективный прием. Нужно отсоединить провода остановочных и габаритных огней. Этому можно научить даже ребенка трех или четырех лет. Изо всех сил тащите провода в задней части багажника. Стоп-сигнал и габаритные огни перестанут работать. Теперь есть пятидесятипроцентная вероятность, что этот автомобиль остановят полицейские, не потому что в багажнике похищенный ребенок, а потому что у автомобиля не работают остановочные и габаритные огни. Возможно, они услышат крики из багажника и придут на помощь».

Купер благодарит своего гостя и завершает интервью словами, что «мы все надеемся, что эти советы никогда не пригодятся вашим детям, но лучше быть готовыми ко всему».

На этом час родительского ужаса заканчивается. Ни слова о вероят­ности.

Конечно, Купер был прав, когда в начале выпуска отметил, что «ни один ребенок от этого не застрахован». Однако утверждать, что что-то может произойти, почти бессмысленно. Значение имеет, насколько вероятно, что что-то произойдет. На этот счет у Внутреннего голоса уже сложилось конкретное мнение: увидев целый ряд ужасных примеров, он, опираясь на Правило примера, делает заключение, что вероятность подобного довольно высока. Более того, это настолько отвратительные преступления, что смотреть специальный выпуск без эмоций невозможно, поэтому Внутренний голос использует Правило «хорошо – плохо» и вновь приходит к выводу о высокой вероятности. Однако, скорее всего, эмоции будут настолько сильными, что вытеснят все мысли о вероятности: «Это так ужасно! Я должен защитить своего ребенка!» Что касается Разума, он не может внести коррективу в заключение Внутреннего голоса, потому что он не получил информации, которая позволила бы объективно оценить риск.

Или почти не получил. Как часто бывает в подобных телевизионных шоу, какая-то статистика все-таки появляется на экране на короткое время. Перед рекламой. Купер не зачитывал эти цифры вслух, так что их легко было пропустить. Но внимательные зрители могли увидеть следующее: «Из примерно 115 стереотипных похищений в год…» 40% похищенных находят убитыми, 60% – живыми, 4% числятся пропавшими без вести.

Не пояснялось, почему общая цифра превышает 100% или что означает странный термин «стереотипное похищение». Но даже если бы это и было сделано, то слабо повлияло бы на то, что вынесла для себя аудитория после просмотра шоу. Это слишком неполная статистика, чтобы составить верное представление о вероятности. К тому же какая бы статистика ни была приведена, она выглядела бы лишь как скучные цифры на фоне ярких и ужасных историй о похищенных и убитых детях. Бросьте горсть статистики в эту эмоциональную бурю, и ее сдует, словно пыль.

Каковы реальные цифры? В 1980-х годах, когда США захлестнула первая волна паники по поводу насилия над детьми, точных данных не было. Официальные лица, общественные активисты и журналисты неустанно повторяли, что ежегодно похищают 50 или 75 тысяч детей, но откуда взялось это число, никто объяснить не мог. Подобно цитате о «50 тысячах педофилах, скрывающихся в интернете», это могло быть чье-то предположение, которое повторялось как факт, пока источник не утратился. Наконец, на волне растущей озабоченности этой темой Конгресс поручил Министерству юстиции тщательно изучить этот вопрос и подготовить отчет о числе пропавших детей. Отчет, ставший известным как NISMART (National Incidence Studies of Missing, Abducted, Runaway, and Thrownaway Children – Национальное исследование по пропавшим, похищенным, сбежавшим и брошенным детям Управления ювенальной юстиции и предупреждения правонарушений США), охватывал случаи, произошедшие в 1999 году. По его данным, примерно 797 500 человек в возрасте до 18 лет пропали по самым разным причинам. Затем общую цифру разбили на категории, и самой большой, намного превосходящей все остальные, оказалась категория сбежавших детей. Еще одна крупная категория, к которой отнесли более 200 тысяч случаев, – это так называемые «семейные похищения», когда родители, находящиеся в разводе, оставляли у себя детей дольше, чем разрешено по закону. Еще была категория из 58 200 случаев «несемейного похищения». Звучит, словно незнакомые люди хватали детей на улице, но это не так. Фактически эта категория включала самые разные случаи, в том числе такие, как например: 17-летнюю девушку не выпускал из припаркованного автомобиля ее бывший молодой человек.

Чтобы выяснить число преступлений из разряда «педофил похищает жертву», которые так пугают родителей, в отчете NISMART была выделена категория «стереотипные похищения»: незнакомый или малознакомый человек похищает ребенка вечером, транспортирует на расстояние более 100 километров, удерживает его с целью получить выкуп или убивает ребенка. По оценкам NISMART, за один год совокупное число стереотипных похищений в США составляет 115 случаев. Если сделать поправку на возраст и брать только детей, которым на момент похищения не исполнилось 14 лет, как Бен Оунби и Шон Хорнбек, число случаев уменьшается до 90.

Чтобы объективно оценить эту статистику, необходимо вспомнить, что в США примерно 70 миллионов детей. Учитывая 115 случаев похищения детей до 18 лет, риск для каждого ребенка составляет примерно 0,00016%, или 1:608 696. Для детей до 14 лет цифры отличаются не сильно. В США примерно 59 миллионов детей в возрасте до 14 лет. Таким образом, риск для них составляет 0,00015%, то есть 1:655 555.

Чтобы оценить эту вероятность, давайте поговорим вот о чем. В 2003 году в США в плавательных бассейнах утонули 285 детей в возрасте до 14 лет. То есть риск утонуть в бассейне у ребенка составляет 1:210 526, или в три раза выше, чем вероятность быть похищенным незнакомцем на улице. В 2003 году 2408 детей в возрасте до 14 лет погибли в ДТП. То есть вероятность погибнуть в ДТП у ребенка составляет 1:24 502. Вдумайтесь: для ребенка в 26 раз более вероятно погибнуть в ДТП, чем быть похищенным незнакомцем.

Конкретные цифры варьируют от страны к стране, но в любом случае вероятность, что ребенка похитит незнакомец, остается неизмеримо малой. В Великобритании, по статистике Министерства внутренних дел, «зафиксировано 59 случаев похищения незнакомцами ребенка или детей, с общим числом жертв 68 человек». Учитывая, что в Великобритании 11,4 миллиона детей в возрасте до 16 лет, вероятность составляет 1:167 647.

В Канаде Марлин Далли из Национальной службы по розыску пропавших детей Королевской канадской конной полиции тщательно проанализировала полицейские базы данных за 2000 и 2001 годы и обнаружила, что число случаев, когда ребенок был похищен незнакомцем, – включая «соседа» или «друга отца», – составляло пять. Что касается действительно похищения ребенка совершенно незнакомым человеком, был один случай за два года. В Канаде примерно 2,9 миллиона детей в возрасте до 14 лет. Так что ежегодно степень риска для каждого ребенка составляет 1:5,8 миллиона.

Что касается развязки, то статистика, кратко показанная по CNN, была почти точной. По округленным данным NISMART (именно поэтому в сумме получилось не 100%), 57% детей, подвергнувшихся «стереотипному похищению», вернули живыми, 40% – были убиты. Почти 4% остались пропавшими без вести. Важный фактор, о котором не было сказано во время специального выпуска, что в девяти из десяти случаев похищенных детей удавалось освободить в течение 24 часов.

Настоящий кошмар, когда похищенного ребенка находят убитым или не находят вообще. По данным NISMART, в США такое происходит примерно с 50 подростками и детьми в год. Это 50 случаев на 70 миллионов детей в возрасте до 18 лет. То есть ежегодный риск, что ребенка или подростка похитит незнакомый человек и убьет или похищенный пропадет без вести, составляет 0,00007%, или 1:1,4 миллиона.

Для описания степени риска, настолько низкой, что ее можно считать практически равной нулю, есть термин de minimis – «незначительный риск»^{42}. Конкретные цифры «незначительного риска» могут варьировать, иногда пороговое значение может быть даже 1:10 000, но риск один случай на миллион определенно можно считать «незначительным».

На основе всех имеющихся данных можно сделать несколько простых выводов. Во-первых, подавляющему большинству детей похищение не грозит. Во-вторых, в подавляющем большинстве случаев детей похищают не абсолютно незнакомые люди. В-третьих, в подавляющем большинстве случаев, когда детей похищали незнакомые люди, это вовсе не напоминало «стереотипное похищение», так пугающее родителей. В-четвертых, число «стереотипных похищений» настолько мало, что это можно считать незначительным риском. Наконец, если ребенка все-таки похитит педофил, есть все шансы, что он выживет и вернется домой в течение суток.

Это совсем не то, что Андерсон Купер сообщил зрителям своего телевизионного шоу. Фактически его основной посыл был прямо противоположным. Он не привел ключевые факты, но при этом рассказал сразу несколько пугающих историй, когда детей похищали незнакомцы. Почти во всех этих историях похититель удерживал ребенка в течение нескольких месяцев или даже лет.

Однако проблема не в Андерсоне Купере. То, как в спецвыпуске его телевизионного шоу была искажена реальная картина, по сути отражает, как новостные медиа освещают тему похищения детей. Если ребенок не похищен, это не новостной повод. Похищения детей родителями в разводе обычно не удостаиваются внимания СМИ, если только история не заканчивается трагически. А вот педофилы, выискивающие жертву, – это всегда резонансная тема. Уве Колбиг, 42-летний гражданин Германии, попал в новостные сводки всего мира, когда в феврале 2007 года похитил, изнасиловал и убил девятилетнего мальчика. В австралийских СМИ статья вышла под заголовком «Монстр и его жертва». Отдельной сенсацией стала видеозапись, сделанная камерой наблюдения в трамвае в Лейпциге, где видно, как Колбиг дружелюбно болтает и шутит с мальчиком. Кадры с видеозаписи с лицом улыбающегося Колбига появились во всех газетных статьях и были показаны в эфире национального телевидения в США, Канаде, Ирландии, других странах Европы.

Не нужно быть профессиональным психологом, чтобы понять, как люди отреагировали на эту историю. Они испытали ужас и отвращение – этих эмоций достаточно, чтобы Внутренний голос сделал заключение о серьезной опасности. Если мыслить рационально, единственный случай в Германии не говорит ничего о безопасности детей в других странах и на других континентах – или даже в самой Германии, – однако это логическое заключение вряд ли выдержит натиск бури эмоций, разразившейся под влиянием этой ужасной истории.