Поворот в переулок. Здесь почти нет людей, горбится тротуар под ногами. Я бреду вдоль стены, чтобы не упасть. Пальцы скользят по шершавой кладке стен — и это единственное, что я чувствую. Впереди жёлтая лента, обходить которую нет никаких сил, я поднимаю её и иду напрямик. Здание старое, кирпичи крошатся от одного взгляда на них. Мои руки в рыжих глиняных крошках, неприятные и сухие. Скрипит что-то над головой. Я цепляю промоченный дождями лист и бездумно читаю начало: «Осторожно, авари…»

Поздно.

Металлу, который годами съедала ржавчина, пришёл час сломаться. Я успеваю лишь услышать крик позади и вдохнуть облако пыли.

А следующее, что вижу — незнакомая комната, край одеяла. Шёлковые обои цвета васильков и высокий юноша с мрачным лицом, похожий на птицу. Ток прохладного воздуха окатывает с головы до ног.

Я вздрагиваю. Лицо расплывается, щупальца обвивают, стискивают грудную клетку, пролезают под рёбра, тело горит в лихорадке. Я отрываю их от себя, как пиявок, отшвыриваю и топчу, размётываю в клочья.

У прошлого больше нет власти надо мной. Оно там, позади. Гадюка без зубов, не способная причинить вред. Я сильнее него, потому что могу выдержать.

Прохладный ветерок приносит успокоение, остужает разгорячённую кожу. Откуда он здесь? Он реальнее, чем я сама. Подхватывает ставшее легче пуха тело и несёт наверх, где среди танцующих длинных теней наконец-то забрезжил свет. Всё быстрее и быстрее, ветер свистит в ушах, свет надвигается и становится таким ярким, что больно глазам.

Я жмурюсь в предчувствии столкновения.

И распахиваю глаза, когда мир обрушивается всем весом, сотней звуков и ощущений за раз. Я таращусь, ошалевшая, оглушённая, хватаюсь за чьи-то руки, прижатые к моему животу, захлёбываюсь дыханием, и воздух — настоящий, напоённый запахами леса, воздух, — наполняет грудь. Надо мной паутинки ветвей расчертили предгрозовое небо и висит кусочек колёсного обода.

«Почему карета на боку?» — удивляюсь я про себя и тут же вспоминаю.

— Очнулась! — восклицает кто-то сбоку. Кажется, это голос Эдельгара.

Чтобы убедиться, нужно повернуть голову, но она весит больше, чем весь земной шар. Я жду, что боль от раны вот-вот ударит копьём, но вместо этого по телу приятно растекается энергия.

Тогда я перевожу взгляд вниз. Мессир Вальде возле меня, прямо на голой земле. Длинные белые волосы закрывают его лицо, я хочу отвести их, но руки как тряпочные, еле шевелятся. От его ладоней, сложенных накрест, расходятся волны магической силы, настолько мощной, что их серебристый свет проступает в реальности. Я никогда такого не видела, никогда такого не чувствовала.

Его сила не похожа на мою. Она течёт по венам глотком горного воздуха, инеем от ночных заморозков, сверкающей снежной пылью. Свежая и прохладная, будоражит, призывая к жизни. Я чувствую, как под его руками, под тканью пропоротого платья, стягиваются края раны и немедленно начинают чесаться.

Радость, светлая и чистая, смывает остатки тьмы. Он здесь. Со мной. Не бросил, не оставил умирать в одиночестве. Он здесь, а значит, всё будет хорошо.

Язык неуклюже шевелится:

— Ты всё-таки успел.

Маг поднимает голову, и я осекаюсь.

По всему лицу расходятся страшные чёрные вены, а в самих глазах — мука. Кожа обтянула скулы, отслаиваются чешуйки, он сохнет на глазах, будто что-то выпивает из него жизнь.

Кто-то.