— Это как? — не понял он.

— Это, значит, не считай себя умнее других.

— А чего мне выпячиваться? Я вот зараз вижу, что по тайге ты ходить могёшь. Но как-то странно, не по-нашенскому. Утаешно, но не следопытно.

— Ну-ка, ну-ка, переведи, — меня всегда удивляло умение наших прадедов до того перековеркать обычное вроде бы слово, что уму непостижимо.

— Ну, это значит, что ходишь ты будто зверь, скрадучись. Умело. А вот сам след держишь неважно.

Я вспомнил свою учебку в славном городе Ленинграде и зверя-сержанта.

«Товарищ боец, такой расхлябанной походочкой вы будете барышню на Невском снимать. Повторить! И чтобы я вас не видел и не слышал. Джунгли шума не выносят». И мы повторяли. До изнеможения. До кровавого пота.

Но зато какова была радость, когда я «снял» в непроходимых дебрях своего первого часового. Им-то и был этот самый сержант-зверь. Правда, исполнять свой интернациональный долг пришлось совсем в иных широтах. Джунглями там и не пахло, зато было очень много песка и скал. И солнца. Изнуряющего, вездесущего и безжалостного светила. Но мы выжили и там. Потому что где-то далеко на севере, в городе с чудесными белыми ночами, в учебном подразделении спецназа ВДВ, из мальчиков делал воинов безжалостный зверь-сержант.

Задумавшись, я ткнулся физиономией в мокрую спину Степана.

— Не спи, едрёна котелок! — шёпотом выругался он.

Получилось не страшно, а смешно. Я даже всхлипнул от смеха.

— Я тебе полыблюсь, мать твою растак! Ты это где? В догоне или как? — от злости казак стал заикаться и психовать.

А меня это заводило и разбирал безудержный смех. Так бывает, иногда, казалось бы, в самый ответственный момент человека разбирает беспричинный смех, и нет никакой возможности с ним справиться. И вот я, чтобы не выдавать своего присутствия, упал на землю, зажал рукав гимнастёрки зубами и тихонечко поскуливал, корчась в невыносимых конвульсиях. Степан озабоченно присел рядом.

— Ну, ты это, паря, чего? — постоянно твердил он.

Смех прошёл так же внезапно, как и начался. Я уселся прямо тут же на земле и утёр рукавом слёзы.

— Ну, вот и ладно. Ну, вот и порядок, — облегчённо вздохнул казак. — А теперь вставай, паря, поспешать надо. Девки там наши маются.

Я поднялся на ноги и последовал за устремившимся далее Степаном.

Было удивительно наблюдать, как он умудрялся находить следы похитителей, ведь вокруг стояла кромешная тьма и непрерывно лил мелкий и противный дождь. Свинцовые тучи закрыли звёзды и луну, да так плотно, что свет от этих ночных светил не мог пробиться.

— Слушай, Степан, а ты уверен, что мы идём в правильном направлении? — не выдержав молчания, задал я вопрос.

Степан недоумённо повернулся ко мне.