— Слушай, ты, чучело ряженое, а ну сгинь с глаз моих долой, и без тебя тошно, — ругнулся Степан.
Солдатик, задом, радостно выскочил из палатки и перевёл дух.
— Хорошо, что в ухо не наладил. А ить были и такие, — проговорил он вполголоса и почесал уцелевшее ухо. Затем приподнял ворот своей шинельки, словно это могло спасти от секущего дождя, и потрусил прочь.
— Ты чего это? Не выспался? — поинтересовался я, натягивая сапоги. — Убогий он и есть убогий. Его грех обижать.
— Такие убогие завсегда на глазах должны быть. Неведомо, когда он нож тебе в спину вставит. Сволочь, — выругался Степан. — Ну что, пошли ужо, жалелец.
Растянув над головой один дождевик на двоих, мы заявились на сборный пункт. Батурин для порядка ткнул мне кулаком в бок и тихо выматерился. Такова, видно, порода сержантов всех времён и народов.
Построив казаков и солдат под проливным дождём, вперёд вышли офицеры.
— Господа нижние чины, казаки и солдаты! Волею обстоятельств мы вынуждены остановиться на территории, принадлежащей китайскому императору. От вас прошу одного — надёжно организовать охрану гражданского населения и грузов. Ввиду большого количества охраняемых объектов, предлагаю на местах к этому делу привлечь гражданское население, то есть знающих военное дело мужиков и прочих желающих лиц. С местным населением, если таковые появятся, в контакты не вступать, а вызывать командиров. Вопросы имеются? — произнёс длинную речь штабс-капитан и утёр с лица скатывающиеся дождинки.
Вопросов не было, и так всё понятно.
— Всем разойтись! — последовала команда.
Мы со Стёпкой вновь соорудили из дождевика шатёр и направились назад.
— Манычев! — услышал я голос своего унтера. — Гляди мне там, чтобы всё в порядке было.
— Не извольте беспокоиться, — крикнул я на ходу.
— Боится, старый бобёр, — хохотнул Степан.
— А ну его. Побежали что ли? Переодеваться-то больше не во что.
И остаток пути мы преодолели бегом, после чего, распределив караулы, завалились спать. Мне выпало стоять на посту в утреннюю стражу, а каждый служивший человек знает, что самое тяжёлое время суток в уставе караульной службы — это предрассветные часы. Поэтому, стараясь не обращать внимание на временами подбрасывающую меня дрожь, я поскорее постарался уснуть.
Глава 9
Вспомнишь про чёрта — он и явится
Снилось мне, что сижу я на разогретой солнцем броне нашей родной бээмдэшки[11]. Рядом сидит сержант моего взвода Витька Савчук и прикуривает вонючую сигарету «Ватра», что положена нам по табачному довольствию. Запах у неё такой, что невольно верится, что наши хохлацкие друзья не только сало у свиней добывают. А впрочем, при чём тут хохлы? У нас в Союзе всё делается через заднепроходное отверстие. Вдруг сигарета в руке у Витьки взрывается. Сам он кувырком летит на землю, а окровавленная кисть его руки больно бьёт меня по щеке. Действуя интуитивно, я лечу на горячий афганский песок вслед за командиром второго отделения моего взвода разведки. В голове вспыхивает первая осмысленная догадка: засада!. Я моментально перекатываюсь под защиту колёс своего БМД и определяю, откуда бьёт крупнокалиберный пулемёт душманов.
В висках острой нотой звучит нечеловеческий вой Савчука.