Где-то ближе к лесу слышится беспорядочная стрельба, женские визги и отборная матерщина. Значит, стрельба мне не приснилась. Но сон-то, сон… Будто всё это произошло наяву. Всё до мельчайших подробностей. А я ведь вспоминал этот бой, но постоянно что-то выпадало из моей памяти. Только Витькину руку я помнил отчётливо. Вот и сейчас в месте удара непроизвольно заныла щека.

— Ну, ты что, ваше благородие, долго будешь прохлаждаться? А ну давай живо! — взревел выведенный из себя моей медлительностью казак.

— Ты чего орёшь? — психанул я, натягивая сапоги. — Эка невидаль: на пост на пару минут опоздал.

— Какой пост! Какой пост! Хунхузы напали и девок увели! — уже по настоящему взъярился Стёпка. — Да ещё часового чуть ли не до смерти поранили, а другой дрых, сука!

Я моментально сбросил остатки сна и, схватив винтовку и подсумок с боеприпасами, помчался вслед за Степаном. На месте происшествия крутилось множество всевозможного люда.

От этого паника была неимоверной. А ещё ветер, дождь… Коекак удалось выяснить, что нападение произошло около двух часов назад, а лишь только сейчас раненый горе-часовой пришёл в себя и открыл беспорядочную стрельбу. Испуганные непонятной стрельбой, другие вояки с воодушевлением его поддержали.

— Сколько девушек они увели? — спросил я Степана.

— А, поди сосчитай. Вон что творится. — угрюмо ответил он и зло добавил: — Катерину суки узкоглазые увели и когой-то ещё из ейных сестёр.

Затем резко поднялся и, забросив за спину винтовку, решительно направился к кромке леса. Я непроизвольно повторил его жест и пошёл следом за ним.

Нагнал я его уже у самой опушки.

— Ты куда, Степан? Ведь ничего ж не видно. Давай дождёмся утра, а там командование организует отряд и пойдём в погоню.

— Командование до вечера будет искать виновного. Это зараз легшее, чем по тайге блукать. А ты знаешь, на сколько за ночь могут уйти хунхузы? То-то. И господа охвицеры знают, поэтому никакой погони не будет.

Я подумал и невольно согласился с доводами казака. Бюрократическая машина во все времена раскручивалась очень долго.

И я, прибавив шаг, постарался не отставать от друга.

— Не дозволю сгинуть невинным душам. Кто им ещё поможет? А ты могёшь возвертаться. Я обидов чинить не стану, — проговорил он на ходу.

— Ты чего это? Белены объелся? Зато я тебе обидов стану чинить, — передразнил я его. — Аника-воин, мать твою!

Даже в темноте было заметно, как у Степана довольно раздвинулись усы. А может, мне показалось? Темно же. Но на душе, несмотря на противный дождь, потеплело.

— Как ты мыслишь в такой кромешной мгле, да ещё под дождём, их следы отыскать?

— Дак я сызмальства в тайге. Охотники мы, — просто ответил казак. — А в тайге затеряться может глупый какой. Или неуч.

— Ну ты, казачина! Не борзей, — прикрикнул я на него.