Как-то отрешённо промелькнула мысль: «Всё, отвоевался Савчук. Теперь в Союз поедет. В Винницу к своей Галине». Сквозь треск своих и чужих автоматов пробивается отборная родная матерщина. Это радует. Значит, не один я жив. Ещё повоюем, мать их всех через коромысло.

Перво-наперво необходимо убрать пулемётчика, а то не доедет Витёк до своей Винницы. И я, выплюнув изо рта горький песок чужой родины, стараюсь перекричать грохот беспорядочной стрельбы:

— Лейтенант Симаков жив?

И совершенно рядом слышу внятный ответ: — Нет Симакова. Накрыло его. Осколком от фугаса. Прямо в живот. Вон все кишки по броне размазало, товарищ сержант.

— Это ты, Федяев? — уже спокойнее спрашиваю я.

— Так точно, — отвечает рядовой первого года службы.

Ну что же, мне, как замкомвзвода, приходится брать командование разведгруппой на себя. И я отдаю первую самостоятельную команду: — Всем живым и раненым доложиться!

Не прекращая огня, группа ведёт перекличку. В результате из пятнадцати человек личного состава живыми и ранеными осталось одиннадцать.

— Радист, связь. Вызывай вертушки!

Это сейчас самое важное.

— Снайпер! Пулемётчика, суку… Головы поднять не даёт.

— Есть, командир. Сделаем, — слышится ответ моего годка и земляка Жоры Контрабаса.

Оглушительный грохот пулемёта затих так же внезапно, как и начался.

— Всё тики-таки, командир, — доносится голос Жорки.

— Что связь?

— Через сорок минут будут вертушки, — слышится голос радиста.

Надо поднимать солдат в атаку и развивать успех, пока душманы не предприняли чего-нибудь нового. Да и место для обороны надо бы выбрать получше. БМД, конечно, железный, но только кажется, что рядом с ним надёжнее. Это, ко всему прочему, ещё и отличная мишень, а сорок минут в условиях огневого контакта — это очень много. Многие за это время успевают прожить жизнь и умереть. Надо поднимать солдат, но что-то мне мешает.

Какая-то нереальность происходящего. Словно я живу второй раз.

И когда наконец-то я принимаю решение и одновременно с криком «ура» отрываю своё тело от земли, что-то больно бьёт меня в грудь. В то же время за мои ноги мёртвой хваткой цепляется душман и волочит по земле, а в лицо я получаю внушительную порцию такой желанной воды… Я открываю глаза и очумело трясу головой.

— Что, голубь, выспался? — слышится злой Стёпкин голос.