— Охальники вы беспутные, — ругались бабы. — Хоть бы дитёв малых да девок постыдились, черти сивобородые.
Шум поднялся такой, что не поленился и прибежал кто-то из начальников. Узнав в чём дело, он произнёс:
— Очень своевременное предостережение. Да-с. Хоть на моей памяти такого не было, но очень уж действительно никчёмный народишко.
Все поутихли, а Степан, гордо расправив плечи, смело покинул своё временное убежище. Однако он не переставал косить своим шалым глазом на женщин, которые попали на его неугомонный язык.
После ухода начальства расходившийся народ никак не желал укладываться спать. Все стали требовать от Степана продолжения рассказа о его генеалогическом древе.
— Я-то не против, мужики, но как на это посмотрют ваши бабы? Не будут они мне чинить препятствиев?
— А им-то чего?
— Как это чего? Вы-то не спите. До кустов утаешно не проползёшь, — серьёзно промолвил казак.
Около костров вновь раздался смех.
— Да, казак, на войне и в бою такие люди нужнее всего, — серьёзно проговорил Ефим. — А пока ведай без опасениев. Со своими бабами мы как-нибудь управимся.
— Ну, тогда я спокоен, тогда слухайте: «Дали, значит, наши воины татарам жару. А куда ты с луком и копьём на огневой припас попрёшь? Много сибирской землицы под себя взяли. Но чуют, что без России не удержать им эти земли. Вот и снарядил Ермак посольство на Москву к царю Ивану.
А во главе того посольства поставил свого верного атамана Ивана Кольцо. Велел передать он, что вместе со своими другами взял на копьё Сибирское царство и готов сдать его без всяких условиев царским воеводам. Ибо должна прирастать земля русская.
Ну, царь-то, конечно, обрадовался. Моего прадеда простил.
Вину с него снял. Наградил всех соответственно и при Сибирском царстве так и оставил. Ну, а когда вернулся Кольцо на Сибирь, то пошли меж атаманами неурядицы. Кто больше дани взял. Кто больше полону захватил. Кто саблю востру чаще других в ножны не вкладает. Вот так поодиночке и пали они в сибирских землях.
От предательства, от гордыни непомерной и зависти людской.
А семя их крепко корни пустило и дале махнуло. А на Даур мой прадед Данила Кольцо пришёл ужо с Василием Поярковым. Да так и остался в этих землях навечно. А я уж тут и народился. И как есть являюсь потомственный казак, а не то что пришлые иногородние, которых его превосходительство генерал-губернатор Муравьёв своей волей в казаки записал».
— Это как? — невольно перебив Степана, поинтересовался я.
— А ты что не знаешь? — изумился тот.
— Так я же прямиком с России-матушки, — напомнил я ему.
— А, — махнул он рукой, — почитай десять годков назад его превосходительство приказал всех нерчинских работных людей да часть бурятов и тунгусов записать в казачье сословие[8].