— Эвто с чего бы? — дёрнула плечиком Катерина.

— Да опасаюсь я, как бы кто не прихватил вас за это самое место, пока вы будете в интересном положении, — уже ухмыльнулся Стёпа.

— Да щё же эвто, чёрт усатый, шутки нам этутка шутить удумал? Счас я тебе разум-то вправлю, — молодая баба, держа в руке мокрую со стирки пелёнку, решительно шагнула к казаку.

Стёпка, смешно перебирая ногами, заелозился задницей по траве в сторону от женщины.

— Ты что это, молодуха, на воина руку поднимать? — неуверенно выкрикнул он.

— А откудова мне знать, какой ты воин? Ты на меня в атаку не ходил. И окопа моего тебе не видать как своих ушей, — под общий смех отбрила молодка Степана.

— Во баба! Чья такая? — вытер Степан со лба испарину.

— А чья бы не была! Тебе ведь ясно было сказано, что в свой окоп она тебя не допущает, — выкрикнул из толпы молодой голос.

— Во стерьвы! — только и смог восхищённо сказать Степан.

— Вот чего, бабское семя, удумали. Я им про то, что поопасаться надо, а они всякие безобразия мне высказали.

— А чего ж эвто нам опасаться, господин казак? У нас этутка мужиков цельная прорва. Да и у тебя с солдатиком вон какие ружья ловкие да сабельки вострые. Ажно сердце заходится.

— Во-во, — решил отомстить за свой мимолётный позор Степан. — Ты шасть в кусты, а там хунхуз. Ты только, я извиняюсь, свои дела справлять наладилась, а он тебя хвать и айда подалее от этих мест. А там тайга. Ищи-свищи.

— А кто оне такие, эвти кункузы? — оторопела молодка.

Все притихли. Оборот дела стал более интересным.

— А это такие маньчжурские гулящие люди. Разбойники, значит. Очень никчёмный для жизни народ. Но русских баб любят, аж скулы ломит, — мстительным тоном продолжал Стёпка.

— А пошто баб-то? — тупо спросила молодка.

— Для своей хунхузской мужичьей надобности, — терпеливо удовлетворял свою месть казак. — Уж очень они любят с бабами этим делом заниматься. Мужики у них в таких случаях не в почёте. Потому мы и могём до кустов без опасениев. А вам ни-ни.

Ну, если токмо окромя такой, которая сама пожелает.

До сих пор сдерживавшие свой смех мужики начали хохотать в открытую. Стёпка, от греха подальше, подхватив рукою шашку, метнулся к ближайшим кустам.

— Чего встала, колода? Беги вслед. Вишь, он тебя к кункузу приглашат. А мабудь, желает, чтоб ты ему саблю ишто навострила. Точилка-то, небось, ишто не стёрлась, — упражняясь в остроумии, хохотали мужики.