— Это может подождать до конца урока? — Поинтересовалась Валентина Ивановна устало. Девочка отрицательно помотала головой, и женщина тяжело вздохнула: — Ну ладно, только быстро. И так уже половину времени потратили впустую.
Девчонка аккуратно выбралась из-за парты, быстрым шагом подошла к учительскому столу, склонилась ближе к Валентине Ивановне и проговорила как можно убедительнее, понизив голос и стараясь, чтобы любопытные одноклассники не подслушали их беседу:
— Валентина Ивановна, Костяков правда сам написал это сочинение. Пожалуйста, не ставьте ему три! Понимаете, он в последнее время много читает. Я сама ему книги даю. У него расширился словарный запас и не только. Ну это же нечестно ставить ему тройку, когда он так старался! — Вырвалось у Кати накопленное возмущение. Учительница нахмурилась и пронзила девчонку суровым взглядом:
— Так, Журавлёва. Здесь я решаю, что честно, а что нет. Откуда мне знать? Может он как раз у тебя своё сочинение и списал? Или же ты сама за него написала? А теперь его выгораживаешь.
Катерина поняла, что слегка перегнула палку и умудрилась настроить Валентину Ивановну против себя, но Женька в этом был не виноват, поэтому Катя проглотила обидные слова, глубоко вздохнула и постаралась сказать как можно тише и спокойнее:
— Нет, он у меня не списывал. Вы же видели, у меня совсем другое сочинение. Валентина Ивановна, Костяков правда сам писал. Пожалуйста, дайте ему шанс. Вы же можете его протестировать? Пусть при вас напишет ещё одно сочинение. Тогда вы сразу увидите, что я говорю правду.
Женщина удивлённо взглянула на ученицу:
— Ты так в нём уверена? — Она задумчиво постучала ручкой по столу. — Ну, ладно, Журавлёва. Я его проверю. Но если твои ожидания не оправдаются, не обессудь, в журнале будет то, что он заслуживает. За оба сочинения. Иди на место.
Кате стало как-то неуютно, ведь Костякову по её милости придётся теперь отдуваться в двойном размере, но она не позволила себе перечить учительнице и, пробормотав благодарность, пошла к своей парте.
Валентина Ивановна тем временем вернулась к озвучиванию оценок:
— Так, Костяков. Я «три» тебе пока не ставлю. Зайди ко мне после уроков. Дальше. Грендыш — четыре, Журавлёва — пять, Василюк — пять с минусом…
Дальше Журавлёва не слышала, потому что, подойдя к своему месту, почувствовала острый взгляд в спину. Рефлекторно нашла источник дискомфорта и вздрогнула, почувствовав себя ещё неуютнее — Костяков снова протыкал её своими глазами-кинжалами. И взгляд этот был по-арктически ледяным. А рядом сидевший Тарасов злобно сощурился и так многообещающе ухмыльнулся, что бедной Кате стало совсем не по себе.
Глава 7
Едва прозвенел звонок, девчонка, не мешкая, покидала вещи в рюкзак и шустро двинула на выход, надеясь на перемене спрятаться в женском туалете и подумать, как быть дальше. Но не тут-то было: едва она оказалась за пределами кабинета, как кто-то грубо и жёстко схватил её за локоть и потащил куда-то вбок от основного коридора.
— Куда это ты собралась? — Услышала девочка слева насмешливый голос Тарасова. Но тащил её не он. Скосив глаза вправо, Катя узрела Костякова, который, не глядя на неё, пробивался через поток учащихся, таща её за собой на буксире, отпихивая неугодных другой рукой и неразборчиво матерясь сквозь плотно стиснутые зубы. Но если Жека даже не смотрел на одноклассницу, то Стёпка, наоборот, уделил ей всё своё внимание: — Журавлиха, да ты совсем оборзела! Какого хрена к русичке попёрлась? Теперь Костяку она ещё и после уроков будет мозг выедать! Оно ему надо? Ну чё ты лезешь? Чё лезешь, я тебя спрашиваю?! Совсем страх потеряла, лахудра!
— Тарас, свали. Я сам с ней разберусь, — прорычал Костяков. Стёпка открыл было рот, чтобы возразить, но взглянул на друга и резко остановился:
— Ой, всё, Журавль, ты попала. Надеюсь, что до следующего урока доживёшь. Костяк, если что, я в курилке, — быстро протараторил он и смылся в сторону выхода, только его и видели.
Такое поведение Степана напугало Катерину ещё больше. И не зря. Как только Жека добуксовал её до безлюдного закутка за школьной пальмой, то сразу развернул к себе лицом и припёр к стене. Тут Катя испуганно охнула, увидев, как побелело от злости смуглое лицо, трепетали крылья носа точно у взбешённого быка, готового всё протаранить на своём пути, а чёрные глаза казалось потемнели ещё больше, превратившись уже не в кинжалы, а в настоящие лазеры! Казалось, ещё секунда и вся эта машина смерти набросится на девчонку и раскатает ровным слоем по всему этажу. Но, видно, какие-то остатки разума удерживали мальчишку на месте. Он просто неподвижно навис над одноклассницей и почему-то снова молчал. Как показалось Кате, от ярости у него отнялся язык.
Журавлёва ни разу в жизни не попадала в подобную ситуацию. От страха у Катерины даже коленки затряслись, чего с ней тоже раньше не случалось. Что делать в таких случаях она абсолютно не знала, но внутренним чутьём определила, что сейчас ей предстоит битва «не на жизнь, а на смерть» и мысленно собрала все свои резервы. Прямо как тогда, когда спасала мальчика от собаки. Воспоминание подсказало ей нужные слова:
— Жень, помнишь собаку? — Негромко спросила она и заторопилась с пояснениями, потому что одноклассник, нагнавший на неё столько жути, ещё сильнее вжал её в стену. — Ну, ту псину, которая маленького мальчика чуть не загрызла? А я его спасла. А потом его мамаша на меня орала, но ты вдруг откуда-то появился и меня от неё защитил, помнишь?