— Тарас, заткнись. Хорош трещать, мне и так хреново, — тоскливо пробормотал Евгений. Стёпка сразу замолк и обиженно нахохлился. А Костяков помолчал, помолчал и вдруг выдал: — Знаешь, Стёпа, в меня никто никогда не верил. Даже моя мать считает, что ничего путного из меня не выйдет. А Катюха… Она почему-то уверена, что я смогу русичке доказать, что я тоже не тапком деланый. Вот прям так и сказала, что это «шанс изменить мнение о себе». Конечно, если при училке ещё одно сочинение так же хорошо напишу. Поэтому она и пошлёпала к Валентине договариваться. Хм, уверен, если бы я такое предложил, Валентина послала бы меня на все четыре стороны и даже слушать не стала, а вот Катюху послушала, — хмыкнул Женя невесело. — А я, дебил, на неё за это окрысился и чуть не прибил. Знаешь, Тарас, Катька вроде бы тихая с виду, но вот сегодня меня реально удивила. Прям встала в позу и в голосе металл, не боялась меня, представляешь?

- Не представляю, — недоверчиво покачал головой Тарасов. — Да я и сам как твою перекошенную рожу увидел, чуть в штаны не наложил и свинтил подальше! Наверное, она совсем убогая, не догнала, какая буча ей грозила. Она просто плохо тебя знает, Костяк, вот и не испугалась.

— Нет, — покачал головой Жека. — Тут что-то другое совсем. Но суть не в этом. Не знаю, что делать, Тарас. Идти к русичке или забить? Если пойду, Валентина неизвестно что учудит, чтоб мне насолить. А не пойду, Катька во мне разочаруется. Да и русичка может нашей Тане Викторовне нажаловаться, ей опять краснеть за меня придётся. Вот ты бы что сделал?

— Я бы забил, — сходу выдал Стёпка. — На Журавля мне начихать. Она всё это замутила, пусть сама и расхлёбывает. А Тане Викторовне я бы сам всё объяснил до того, как русичка до неё доберётся. — Тарасов оценивающе посмотрел на друга и вздохнул: — Но я — не ты. Ты так не сможешь. Эх, угораздило же тебя так сильно в Журавля втрескаться! — Досадливо прицокнул Стёпка языком. — Потом себя живьём сожрёшь из-за неё. Так что, кореш, придётся тебе рискнуть. Только сделай морду кирпичом. И на Валентинины подначки не реагируй. Понял? Ничего, потерпишь полчаса позора, зато потом твоя Катька не будет от тебя нос воротить. И Таня Викторовна за тебя лишний раз переживать не будет. Мне, конечно, всё это поперёк горла, но ты же мой кореш. Хочешь я тебя после уроков подожду? Потом пойдём, пивасика попьём?

На лице Костякова появилась едва заметная благодарная улыбка:

— Да. Мне после такого точно понадобится выпить. Спасибо, братан.

— Так и я о том же! — Поддакнул Тарасов. — Не за что. Сочтёмся.

К назначенному часу Костяк стоял у кабинета русского языка и литературы. Коротко стукнув в дверь, он заглянул внутрь и, убедившись, что учительница на месте, вошёл.

— А, Костяков, — приветственно кивнула ему Валентина Ивановна. — Проходи. Хм, неужели действительно надеешься убедить меня, что за ум взялся? Или так сильно приспичило свои пары в журнале закрыть? — Насмешливо прищурила глаза женщина за стёклами очков.

Евгений стиснул челюсти и, внешне небрежно бросив рюкзак на соседнюю парту, сам в расслабленно-нагловатой позе плюхнулся рядом с ним. А потом пронзил учительницу хмурым взглядом:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Мне без разницы, что вы поставите и куда. Я пришёл потому, что Журавлёва попросила.

Валентина Ивановна удивлённо подняла брови:

— Вот как? Любопытно. Я тоже согласилась на эту проверку только потому, что Екатерина у меня на хорошем счету. Достойным ученикам я всегда иду навстречу, но тебе, Костяков, это вряд ли поможет. Так что давай покончим с этим побыстрее. Вот тетрадь. Вот ручка. Дать список тем для сочинения?

— Нет. Я хочу писать на свободную тему, — припомнил Жека Катин совет.

Учительница безразлично пожала плечами:

— Как пожелаешь. У тебя один час, пока я проверю сданные тетради. Если к тому времени сочинения не окажется на моём столе, тройка уйдёт в журнал и больше к вопросу об авторстве твоих сочинений мы не возвращаемся. Время пошло, — с этими словами Валентина Ивановна взяла из стопки первую тетрадь и углубилась в проверку, потеряв к ученику восьмого «Б» всякий интерес.

Евгений осторожно выдохнул и открыл тетрадь. У него было много идей, о чём бы он хотел написать, но все они были разрозненны и в общую тему никак не объединялись. Поэтому, быстро перебрав в уме все варианты, Жека решил скомпоновать в сочинение кое-что из бесед с Журавлёвой после прочтения различных книг. Извечные жизненные вопросы «Для чего мы родились?» и «Зачем мы живём?» с недавних пор начали волновать Костякова, а Катерина на примере разных героев книг показала, что цели, приоритеты и задачи у людей могут быть абсолютно разные. Они много это обсуждали, и после каждого такого разговора Жека выносил для себя много нужного и полезного, постепенно выстраивая собственную внутреннюю картину мира. Сейчас же ему предстояло за час сформировать все полученные осознания в одно компактно сжатое целое.

Стараясь ничего не забыть и чётко выражать свои мысли, Евгений полностью погрузился в работу, совершенно не замечая какие всё более удивлённые и задумчивые взгляды бросает на него время от времени учительница. Ручка над тетрадью так и летала. Время пролетело незаметно. Так что Жека даже удивился, когда Валентина Ивановна подошла к его парте, сообщив:

— Пора, Костяков. Показывай, что ты там насочинял. Мне прям даже стало любопытно.

— Сейчас, — буркнул мальчишка, — ещё минутку. Если не допишу, весь смысл потеряется.