— Без меня? — Изумилась Журавлёва: — Брось. Я здесь причём? Ты сам всё сделал. Моя помощь минимальна.

— Нет, Катя, — покачал головой Жека, не соглашаясь, и добавил едва слышно: — Без тебя я бы не пошёл.

Катерина не стала отнекиваться, понимая, что тут он прав. Помолчала немного, а потом с лёгкой усмешкой кивнула:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ну да. А для чего ещё нужны друзья?

— Друзья? — Переспросил Костяков, от удивления перестав смущаться и впившись в девчонку своим пронзительно-острым взглядом. Журавлёва почувствовала себя как-то неуверенно: она-то уже давно и незаметно даже для себя его в друзья записала, но вдруг у него дела обстояли по-другому? Настала очередь Кати разглядывать пол и неуверенно бормотать:

— Ну, наверное… Если хочешь.

— Хочу. — Чётко и убедительно позвучало в ответ, заставив девчонку вскинуть глаза и вглядеться в смуглое знакомое лицо. Женя по-новому, как-то робко улыбнулся ей краешком губ и быстро перевёл взгляд в коридор. Там он явно углядел кого-то из знакомых, и новое выражение тут же испарилось с его лица, уступив место обычной мрачной ухмылке: — Только пацаны меня не поймут. Засмеют, когда узнают, что я дружу с девчонкой.

— А ты им не рассказывай, — тут же посоветовала Катя. — Это будет наш с тобой секрет.

— Без проблем. Я умею молчать, — кивнул Жека и пытливо всмотрелся в одноклассницу: — Но тогда и ты тоже никому не рассказывай.

Журавлёва кивнула и пожала плечами, иронично хмыкнув:

— Хм, я тоже молчать умею. Да мне особо и некому рассказывать. Ты же знаешь, мои самые главные друзья — это книги. А они никому ничего не расскажут, — пошутила она.

— Угу, у тебя очень удобные друзья, — заметил Костяков с весёлой ухмылкой. И в этот момент прозвенел звонок на урок, не дав Кате придумать достойный ответ. Да и Стёпка откуда-то вынырнул, пресекая разговор. Женя с Катей дружно встали с подоконника, заговорчески переглянулись и вместе с остальными учениками восьмого «Б» пошли на историю.

Степан Тарасов очень скучал и злился. Скучал он по своему другу, который после памятного похода к учительнице русского языка сильно изменился. А злился на Журавлёву, из-за которой, как твердо был убеждён Стёпка, Костяков совсем «испортился». Мало того, что он её книженции читает, так ещё зачем-то и в учебники стал заглядывать! И даже умудрялся на уроках что-то правильно отвечать! Стёпку очень бесило, что теперь учителя смотрели на Костяка с плохо скрываемым удивлением и даже восторгом, а заметив рядом самого Степана, сразу же скучнели, разочарованно вздыхали или принимались читать нотации, что ему бы не помешало брать пример с Евгения. Тарасов не считал, что нуждается в примерах, особенно таких, когда друг превращается не пойми в кого!

Но и это был ещё не предел для Стёпкиного разочарования. Костяков не только подтянул учёбу, но и нашёл себе подработку. Правда, Тараса слегка утешал тот факт, что Костяк вынужденно пошёл на это, поскольку его мать слегла дома с какой-то серьёзной болезнью, а денег в семье и так не хватало. Но, как бы ни было, Стёпка своего кореша теперь видел крайне редко. По вечерам тот был постоянно занят, и даже в школе стал появляться реже обычного. Учителя смотрели на это сквозь пальцы, единогласно решив про себя, что уж лучше Костяков будет меньше появляться в школе, но при этом учиться, чем постоянно мозолить им глаза, гоняя балду на уроках, как раньше. Зато Тарасова такое положение вещей никак не устраивало!

Степану совершенно нечем было заняться. Раньше они могли с Костяком часами где-то слоняться, курить, пить пиво, малышню гонять… Да мало ли занятий, когда под боком всегда есть друг, готовый поддержать почти любое твоё безумство? А теперь, когда остался один, Стёпке ничего не хотелось. Даже с очередной своей кралей Тарасов разругался, внезапно осознав, что ему с ней и поговорить-то не о чем. Раньше, всё что у него было на уме, Тарас выкладывал Костяку, и молчаливость последнего его вполне устраивала. А когда нужно было, Жека всегда мог дать дельный совет, да и поддержку в виде грубой физической силы оказать, если потребуется. За это Стёпка друга очень уважал. Но теперь у Тарасова не осталось ни собеседника, ни поддержки. И мальчишку просто ломало от дикой, всепоглощающей скуки.

От скуки он и в школе стал появляться чуть ли не каждый день, словно прилежный ученик. Но ни учителя, ни учащиеся этому были совсем не рады, потому что всю свою неуёмную энергию Тарасов направлял на пакости. И, к сожалению, больше всего от него доставалось Журавлёвой, поскольку именно её Стёпка назначил виновницей всех его бед.

Сначала всё проявлялось будто бы случайно: то толкнёт в коридоре, то уронит с парты пенал или тетрадь. Катя старалась не обращать внимания, Тарасов всегда ко всем цеплялся, и весь их класс давно к этому привык. Она надеялась, что если не будет реагировать, хулигану быстро надоест его забава, и он найдёт себе другую мишень для шуток. Но с каждым днём становилось всё хуже: Тарасов кидался в неё скомканными бумажками на уроках, отбирал булочки в столовой, утверждая, что оказывает ей услугу, поскольку «от булок девки сильно толстеют», а вчера пролил компот на её любимый свитер, и бедной девочке пришлось полвечера отстирывать пятно, приводя в порядок дорогую вещь. С каждым днём Журавлёва всё сильнее напрягалась, завидев Тарасова в школе, научилась с оглядкой ходить по коридорам и вздрагивала, если чувствовала на себе его злобно прищуренный взгляд.

Катерина была наблюдательной и заметила, что Тарасов пакостит только тогда, когда Костякова нет поблизости. Но жаловаться Жене на его поведение, ей даже в голову не приходило. Ведь Костяков в её представлении был такой же хулиган, и хотя сейчас все заметили, как он изменился в лучшую сторону, всё равно, когда был в школе, Жека поддерживал Стёпку в разных хулиганских проделках. Так что девчонка решила, что Тарасов нападает на неё от скуки, потому что рядом нет Женьки, с которым он мог бы пойти в другое место побуянить. Но, несмотря на это, Катя не могла не обратить внимание, что Тарасов всё больше и больше проявляет агрессию по отношению к ней, по сравнению с другими одноклассниками. Это было непонятно, очень расстраивало и огорчало.

Так прошло около трёх недель. Катино терпение было уже совсем на исходе. Девчонка даже решилась на разговор с Тарасовым, пытаясь выяснить причины его агрессии. Как-то раз после урока ИЗО, где Тарасов умудрился разлить грязную воду на её почти законченный рисунок, Журавлёва вскочила из-за стола, схватила мальчишку за рукав и потащила к выходу, не обращая внимания на удивлённые восклицания Раисы Павловны:

— Журавлёва, Тарасов! Вы куда? А ну вернитесь! Урок ещё не закончен!