Блодвен помедлила с ответом.
— Не стану отрицать: это я предложила вредоумного старца тебе в мужья. Расписывала всеми красками, какую пользу союз с риагом Стэффеном принесёт ард-риагу, а сама помышляла о том лишь, что худшей четы для тебя не сыскать… Но не могла и предположить, что Остин согласится.
Я кивнула. Губы, помимо воли, сложились в нерадостную улыбку.
— Положение отца шаткое, как никогда, и нет ничего странного в том, что союз со Стэффеном показался ему выгодным. Старик сам по себе — ничто, но отец не может не знать об истинном положении дел в туате риага.
— Да, его бастард шустёр и своего не упустит, — отрешённо согласилась Блодвен. — Полагаю, тебе уже ясно дали понять, что следует ждать скорого вдовства, которое, в свою очередь, продлится недолго.
— Всё так. И, коль уж мы обе знаем об этом, отцу всё известно тем паче. Я всегда знала, что всё произойдёт именно так, и отец выберет не мужа для дочери, а сторонника для себя. Однако… не могу не думать, что существует иная, скрытая причина.
— Вероятно, так и есть. Но не возьмусь и предполагать, в чём она.
Я поднялась. Все нужные слова были сказаны. Блодвен прощалась сдержанно, но было бы безрассудством ожидать лучшего отношения. То, что ломали годами, не восстановить за единственный, пусть самый искренний, разговор.
Наверное, жизнь была ко мне не столь уж жестока: я ничуть не покривила душой, говоря, что простила мачеху за измывательства надо мной, бывшей тогда ещё ребёнком; я и впрямь не возмогла ненавидеть глубоко и долго. И потому гнётом на сердце лежало то, как нехорошо мы расстались с Джедом.
2
Не слышно даже эха, и горький факельный смрад прямо уходит под закопчённые своды. Я прижала к окованному полосами дереву открытую ладонь, не решаясь сжать пальцы в кулак и постучать. Ладонь канула в пустоту: дверь отворилась вовнутрь.
Джерард стоял на пороге, а я даже не стремилась постичь, какое безымянное чувство поведало ему о моём появлении, по какому наитию пошёл он навстречу моему желанию и нерешимости. Он виделся тёмным силуэтом на фоне ещё большей черноты, далёкий свет факелов почти не достигал его лица, и оставалось лишь гадать, с каким чувством Джерард встречает меня.
Можно было полагаться лишь на слух, но Джерард молчал, предоставляя право высказаться поздней — и незваной — гостье. Я прикусила губы, болью подстёгивая себя заговорить.
— Джед…
Неразличимый в багровой тьме, он ответил смутным движением.
— Не надо. Я понял.
На миг я склонила голову, словно нерадивая прислужница, и, развернувшись, чтоб уйти, негромко прибавила напоследок:
— Я хотела лишь, чтоб не осталось ничего дурного между нами… Прощай.
— Ангэрэт, постой!..
Я замерла от тихого оклика с глухо стучащим сердцем. Джед притворил дверь и на миг замер, верно, прислушиваясь, нет ли кого поблизости, с его звериным слухом наёмник мог узнать это наверняка. Я смутилась тому, как вовсе забыла об осторожности. Застань меня кто у дверей наёмника в неурочный час… разумеется, не преминули бы услужливо доложить ард-риагу, а уж отец обрушил бы все громы и молнии на мою голову. Слухи непременно пошли бы гулять по Таре: как же, высокородная невеста поставила под сомнение свою… благопристойность. Такой товар не может оказаться порченым. Сделалось мерзко, до тошноты.