— Поклянись, — короткая мольба-приказ сама собой сорвалась с губ. — Поклянись, что не станешь сражаться против меня, и я отпущу вас.
Я явственно представила выражение смирения «что с нее, убогой, взять?», проступившее лицах мужчин.
Поверить предателям. Позволить западным завоевателям покинуть замок, присоединиться к союзникам. Дать им еще один шанс. Пусть глупо! Пусть неправильно! Но я не могу так просто взять и «выстрелить в безоружного человека».
Кадмия смотрела тяжело, исподлобья. Если женщину и удивило мое предложение, она ничем не высказала эмоций.
— Простите, эсса, я так не поступлю, — снова дракон проявила свойственную ей прямолинейность и упертость. — Но если кто из моих подчиненных согласится, я не стану возражать.
Я развернулась, вышла. Говорить больше было не о чем. Сомневаюсь, что мне удастся убедить Кадмию изменить решение, а истинные намерения Юнаэтры ей вряд ли известны.
— Упрямая ослица! — сплюнул Крис, пока мы ждали поднимающуюся решетку. — И что теперь, Ланка? Твою доброту не оценили по достоинству.
Я обернулась к Рику в поисках поддержки. Дракон, понимая невысказанную просьбу, усмехнулся, пожал плечами и кивнул.
— Хорошо, пусть убираются всем скопом.
***
Не спалось.
Несмотря на разлившуюся по телу усталость и опустошенный до дна резерв, ватную голову заполонили лихорадочные обрывки мыслей, надежно преградив путь грезам.
Слабачка.
Мягкосердечная нюня.
Я видела лица алых, узнавших о решении отпустить Кадмию и ее подчиненных. Вслух не прозвучало ни слова упрека — эссе лучше знать, что принесет благо. Но я чувствовала себя предательницей. Совесть въедливым червяком вгрызалась в печенку, напоминая о цене, которую пришлось заплатить за наш маленький триумф, нашептывала о потерях, рисовала гнетущие картины госпиталя.
Легко выглядеть милосердной за чужой счет, а, Ланка?
Не сложнее, чем поручить другим сделать за тебя грязную работу.
Я честно признавала, что не способна убить Кадмию собственными руками. Но эсса могла отдать приказ о казни тому же Мерику… и удалиться. Утопить память и чувства в бутыли коллекционного вина. Задернуть тяжелые портьеры, не видеть льющуюся на землю кровь. Пригласить придворных музыкантов, какофонией звуков заглушить крики и мольбы о помиловании, которые, скорей всего, и не прозвучали бы: воины драконов не привыкли унижаться перед врагом.
И так тошно, и эдак.
Как все было просто раньше, в безмятежном детстве. Когда приходилось отвечать только за саму себя, и даже за себя не приходилось: все важные решения принимала Харатэль. Когда не требовалось взвешивать каждый шаг и ошибки не оборачивались катастрофическими последствиями.